Было немного нервно.
И даже не немного, черт возьми. Веселая песенка скелетов, негромкое щелканье их костей и плавное движение золотого паланкина обычно успокаивали наследного принца Сяньлэ, вселяя умиротворение дорогой и радость от приближающейся встречи с тем, кто одним своим присутствием, непринужденностью жестов, одним только ласковым, чуть насмешливым взглядом, мог заставить его искренне улыбаться даже в самую темную ночь. Но сегодня Се Лянь сидел, как на иголках. Слишком много всего произошло за последние несколько дней, слишком много произошло особенно между ними. Небожителя бросало в дрожь и краску при одной мысли о произошедшем, в частности, на острове в землях Черновода. И будто мало было смерти Ши Уду через отсечение головы, мало было трагической истории Ши Цинсюаня и Хе Сюаня он которой замирало сердце и ком вставал в горле, и словно начинало жечь глаза. И пускай для Небес это было практически нормой - каждый второй или третий небожитель вознесся через чужую боль и кровь, в особенности боги войны, взять того же Пей Су, заслугой которого стало истребление целого города.... Это все равно потрясало. Се Лянь даже не заходил в сеть духовного общения - Небеса гудели, шокированные этой историей. Молчание хранили только он и Пей Мин, воочию наблюдавшие все события. И они слишком ярко отпечатались в их памяти, словно выжженные каленым железом.
Се Лянь ни за что бы бы в этом себе не признался - слишком смущающе! - но, когда он думал о Повелителе Ветров и Черноводе, ему хотелось уткнуться в плечо Хуа Чена, спрятаться в его объятиях от всего и ни о чем не думать, забыться хоть на миг в его юном тепле...
Щеки небожителя трогает еще более яркий румянец, он чуть нервно обнимает себя за плечи, но, опомнившись, опускает руки, мотает головой, трет виски и закрывает ладонями лицо. И ладно только это желание!.. На сей раз у Се Ляна стойкое чувство, что сделать вид, что ничего особенного не произошло.
На сей раз даже он сам не мог сделать вид, что все так...просто? Просто... Да ни черта не просто!
Небожитель вздыхает обреченно, пости стонет, и трет ладонями лицо. И вздрагивает, когда раздается голос одного из скелетов:
- Ваше высочество, Вы в порядке?
- Д-да, все хорошо! - дрогнувшим голосом отзывается торопливо наследный принц, и, кажется, смущается еще сильнее. Ну вот, еще и слуг Хуа Чена растревожил... Хуа Чен...
Черт!
Се Лянь словно кожей чувствует этот жар, что испытывал тогда, прижимаясь к демону в качающемся на волнах гробу. Такое он чувствовал до того всего раз в жизни - в той пещере, отравленный цветочными демонами, с юным солдатом, прикосновения которого отзывались дрожью во всем теле...
Было между ним и Хуа Ченом что-то общее. Небожитель осознает это только теперь, и это кажется ему настолько простым и логичным... Почему он не видел раньше? Юноша чуть хмурится, трет точку между бровей. Может ли быть тот солдат... И тот безымянный демон?.. Сяньлэ подскакивает, пораженный этой мыслью, и едва не падает: в этот момент повозка останавливается и плавно опускается на землю.
Надо будет спросить у Хуа Чена.
С этой мыслью юноша выбирается из паланкина, поправляет завязки шляпы доули, отряхивает белые одежды монаха-даоса и, улыбнувшись, слегка кланяется скелетам, удерживая перед собой меч:
- Спасибо!
Те смущенно чешут в затылках, неловко кланяются и произносят нестройным хором, клацая челюстями:
- Рады служить градоначальнику Хуа и Его Высочеству! - после чего, проводив паланкин, отправляются восвояси.
Се Лянь не провожает их взглядом. Он переступает порог и, сопровождаемый Инь Юем, следует в главный зал Дома Блаженства. С каждым шагом сердце звучит все быстрее. Напоследок некстати вспоминается то, как он пытался спасти Сань Лана, перепугавшись, что тот не дышит, и... фактически поцеловал его... столько раз! Небожитель, мотнув головой, сжимает и расслабляет кулаки и, тихо кашлянув, подходит к занавесу из алых нитей, легко отводит их рукой в сторону и тихо зовет:
- Сань Лан...

Се Лянь смотрит на демона удивленно, почти растерянно, неосознанно поправляя белоснежные рукава ханьфу из простого шелка, и слегка хмурится. В приглушенном красноватом освещении он не может точно уловить эмоции, отразившиеся во взгляде непревзойденного, и оттого на сердце становится еще более неспокойно. Эти странные слова, и интонация, явные горечь и напряжение, что сквозят в юном, с легкой хрипотцой, голосе, вызывают слишком смешенные эмоции. Недоумение, печаль, даже злость. Небожитель потерянно улыбается и делает шаг вперед.
- Что такое говорит Сань Лан? Разве может такое быть? - еще несколько легких, почти неслышных шагов, и Се Лянь осторожно опускается на край кушетки из прохладного черного нефрита, скользит ладонью по идеально ровной поверхности камня, что становится неуловимо теплее от прикосновения. Улыбка, едва заметная, так и таится в уголках губ, как и всегда в присутствии Собирателя цветов под кровавым дождем.
Отчего-то с ним всегда хотелось искренне улыбаться.
Что сейчас, что восемьсот лет назад... Принц на миг поспешно прикрывает глаза, не давая воспоминаниям и узнаванию отразиться во взгляде. Да, он еще недавно собирался спросить, но теперьон уверен полностью, а потому не стоит давать понять демону, что он понял, кем он является на самом деле. Также, как Фен Синь и Му Цин - даст понять сам, когда будет к этому готов. Се Ляню вовсе не хотелось портить то хрупкое стеклянное счастье, что установилось между ними, подобными разговорами. Счастье... Се Лянь удивленно замирает от этого простейшего осознания.
С Хуа Ченом он по-настоящему счастлив.
Улыбка становится более теплой, более явной. Наследный принц поднимает взгляд, заглядывая в глаза демона.
- Я всего лишь помедлил, ожидая позволения Сань Лана войти. Вдруг Сань Лан был бы занят? - тихо произносит он, оправляя подол и рукава ханьфу; шелк, пусть и достаточно заношенный, струится красивыми волнами, контрастируя с антрацитовым нефритом и кроваво-алым одеянием Хуа Чена. Сердце бьется быстрее и сильнее обычно. От этой близости, простого нахождения рядом, невольно бросает в краску. И ведь он сам выбрал именно это место. Осознанно или нет, но он выбрал быть как можно ближе. После того осознания, наступившего в гробу, что швыряло волнами так, что они вплотную прижимались друг к другу. После того точно неправильного - Се Лянь осознавал - искусственного дыхания, и того шока с примесью надежды на счастье во взгляде непревзойденного...
Во взгляде. Точно. Да. Он просто хотел видеть его глаза сейчас. Хотел разобраться, что за странные эмоции отразились в них, какие чувства побудили Сань Лана сказать подобное.
Ладно, он, черт возьми, действительно хотел быть рядом с ним!
Так теплее, надежнее, уютнее, и... вообще... Небожитель неловко сминает изящными пальцами подол ханьфу. Медленно выпускает его. Смотрит в глаза демона. Внимательно, пристально, так, что начинает видеть свое отражение в них. А потом решительно накрывает его щеки ладонями, ласковым, бережным, почти нежным жестом, словно в попытке согреть ледяную кожу демона. И мягко, но так уверенно произносит:
- Сань Лан никогда не смог бы стать для меня чужим. Потому что Сань Лан очень дорог мне. Таким, какой он есть. Каким бы он ни был. - эти слова звучат куда более глубоко и осмысленное, чем брошенное когда-то давно хрупкому подростку "Тогда сделай меня смыслом своей жизни!" И теперь Се Лянь действительно готов нести ответственность за сказанное, и за те чувства, что пока не до конца осознает, что так смущают, но оказываются настолько желанны и нужны. Вот только...
- Не злится ли Сань Лан? - тихо произносит он и опускает взгляд, пушистые ресницы полуприкрывают глаза. Отчего-то становится страшно.

От этих слов что-то так обжигает в душе, становится светлей и спокойней. Сань Лан, пожалуй, первый и единственный, кто желает быть с ним просто вот так. Это не укладывается в голове и немного волнует, и страшновато в это поверить. Сердце бьется чуть чаще. И, видя жест демона, Се Лянь инстинктивно подается вперед и осторожно касается его плеча, почти прильнув к нему, но очень аккуратно и почти робко, и тут же замирает, смущаясь, ведь непревзойденный так и не решается замкнуть объятия. Принц опускает голову, когда Сань Лань отстраняется, и неловко трет точку между бровей, и улыбается почти виновато.
- Прости... - шепчет он и, быстро мотнув головой, поправляет завязки на шляпе доули. Как же неловко вышло... И еще более неловко осознавать, насколько он хотел этих объятий. Особенно после всего... что произошло на острове Черновода. Щеки юноши моментально вспыхивают румянцем. По телу бегут мурашки при одном только воспоминании о том, как Хуа Чен обнимал его в том гробу, защищая, как неловко он прижимался к нему, каким обжигающим казался... Улыбка небожителя моментально становится более нервной. Но смотрит на Сань Лана он также тепло.
- Возможно, - мягко кивает он, чуть склонив голову, невольно копируя жест князя демонов. Все-таки он натворил немало всего, что явно могло огорчить Хуа Чена, или заставить его беспокоиться, или... Черт, как же непривычно это осознавать. Кто-то вот так взаправду беспокоится о нем. Заботится. Злится, если Се Лянь бывает слишком беспечен или опрометчив. Так странно... И до мурашек, до мелкой дрожи приятно. Быть настолько нужным кому-то. Вот только... почему? Сяньлэ задается этим вопросом, и уже собирается было даже осмелиться задать его вслух, но Сань Лан опережает его.
- Конечно, задавай, - кивает он уверенно и чуть нервно оправляет подол ханьфу, смело смотря в глаза демона. Что же он намерен спросить? Неужели Хуа Чен... Заметил-таки его реакцию в гробу? Румянец становится ярче. Но озвученный вопрос загоняет в ступор. Что?..
Се Лянь смотрит растерянно. Учил делать? Искусственное дыхание? Он же просто пытался повторить то, как Сань Лан передавал ему воздух в озере. Нет, он чувствовал, что что-то не так, но почему демон спрашивает об этом сейчас? Небожитель растерянно улыбается и совершенно искренне отвечает:
- Но ведь сам Сань Лан меня научил. Тогда, в озере, разве нет? У меня не было другого... Образца для того, как передать воздух, - наследный принц нервно усмехается, смотрит демону в глаза, - Почему Сань Лан спрашивает?
Помолчав немного, юноша добавляет, говоря медленно, подбирая слова:
- Могу я тоже задать вопрос? Сань Лану...кто-нибудь нравится? - юноша закусывает губу, явно напрягаясь, сердце замирает в ожидании ответа. Почему-то страшно услышать "да". Страшно узнать, что... Сань Лан уже кому-то принадлежит. Нет, нет, нет, глупости все это! Се Лянь мотает головой хлопает себя по щекам. Дурные мысли. Естественно, он будет рад, если окажется, что у Сань Лана есть возлюбленная! Но... Что-то в глубине души подсказывает, что он вовсе не будет рад. И на сердце осадком, металлическим привкусом остается странная горечь.

Се Лянь покорно кивает, однако легкое сожаление так и остается в его взгляде. Он ведь и правда желал вновь оказаться в объятиях этого демона, но как же самонадеянно, глупо и безнравственно было надеяться на них! Становится немного стыдно, и небожитель неловко старается принять более благопристойную позу, словно ничего не случилось, но слишком уж она отличается от изначальной, и от этого только более неловко. Виноватая улыбка касается губ небожителя, но на этот раз он берет себя в руки раньше, чем нервы берут верх над ним, и все-таки объясняет все, что хотел от него непревзойденный - и поднимает на него удивленный взгляд, когда демон закрывает лицо ладонями.
- Сань Лан... - обеспокоенно зовет небожитель, осторожно касаясь подушечками пальцев тыльной стороны ладони демона, видя, как плечи его вздрагивают, и вторую ладонь кладет на плечо, легко и бережно, словно желая успокоить. Что он сказал не так, чем мог расстроить Хуа Чена? Или... нет. Не расстроить. С удивлением наследный принц понимает, что демон... смеется. И, слегка ошарашенный, отстраняется, вновь благопристойно опуская руки и не решаясь более поднять взгляд. Щеки заливает румянец.
- За что Сань Лан извиняется? - потерянно произносит небожитель. И над чем смеется? Но это он так и не озвучивает вслух, опасаясь, что Хуа Чен перестанет. А ему хочется слушать, для принца смех юноши подобен чистой прекрасной музыке, перезвону горного ручья и пению птиц, нотам идеально настроенного циня. Небожитель вслушивается завороженно, это отражается в его восхищенном взгляде, более нежных, более плавных жестах. И мешается с легким удивлением. Принц озадаченно склоняет голову набок:
- Но ведь, когда так делал Сань Лан, этот способ сработал? В озере... - легкий румянец касается щек небожителя, и юноша чуть стыдливо опускает взгляд, вспоминая те будоражащие ощущения, на которые он просто не мог не реагировать, не мог не отзываться. - Но... хорошо, я не буду. Тогда Сань Лан покажет мне, как правильно? - едва заметно и чуть нервно улыбается он, вновь поднимая взгляд на демона, смотря в озорные темные глаза. Он наблюдает за изящными, свободными жестами, а потом аккуратно берет опущенный листок и, вспоминая давно забытую уже, но любимую в детстве забаву, ставит его и еще несколько в конструкцию, начиная "домик". Аккуратно, сосредоточенно он ставит листок за листком, и в то же время смотрит на Хуа Чена, выходит не слишком навязчиво, но небожитель не может скрыть беспокойства, даже тревоги, охвативших его. Почему-то так отчаянно страшно, что Сань Лан ответит утвердительно... Нет, нет, так нельзя, Непревзойденный прекрасен и душой, и внешне, и будет совсем неудивительно, если окажется, что у него есть возлюбленная, а Се Лянь... Он должен порадоваться за него и возжечь благовония за его счастье, так? Но отчего-то так больно и пусто на душе при одной мысли об этом...
Стоит прозвучать короткому "да", как словно что-то обрывается в душе. Небожитель опускает взгляд, стараясь скрыть эмоции, и старается улыбнуться, изящные ладони невольно сжимаются в кулаки. Дыхание сбивается, причиняя боль, но Сяньлэ старается свести к минимуму внешние проявления.
- О...вот как, - произносит он, но тепло в голосе небожителя звучит слишком уж неуверенно. Се Лянь старается говорить ровно, но избегает при этом смотреть на демона, - это... здорово, что Сань Лану удалось сберечь такие теплые чувства, несмотря ни на что... Надеюсь, твоя избранница ответила тебе взаимностью? - слабо и как-то совсем бесцветно улыбается он.Словно исчезает что-то очень важное для него, ускользает безвозвратно... Кто, все-таки, на самом деле для него Сань Лан?

Отредактировано Xie Lian (03-02-2021 13:35:51)

- Почему же отвергнет? - смотрит удивленно Се Лянь, на миг забывая о своей боли, об этом чувстве, как будто в груди разбили банку уксуса. Кем же должна быть, черт возьми, эта девушка, чтобы Хуа Чен считал, что она непременно его отвергнет? Растерянность отражается на лице небожителя, она же звучит и в его голосе.
- Разве же можно отвергнуть.... Такого прекрасного юношу, как Сань Лан? - Се Лянь не лукавит, он говорит совершенно искренне, в этом простом эпитете, во взгляде небожителя отражается неподдельное тепло. Он действительно считает Сань Лана прекрасным. Во всех отношениях. Просто замечательным, можно вполне сказать, идеальным... Даже принимая во внимание весьма вредный характер и прочие превратности, которые Се Лянь прекрасно осознает. Он не питает никаких иллюзий насчет него, он знает, насколько холодным, жестоким, мстительным и просто вредным демон может быть, но... Разве же это является хоть сколько-нибудь аргументом, чтобы не... не любить его?
Не для Се Ляня.
Во взгляде небожителя отражается печаль. Ему действительно обидно за Сань Лана. Любить и не иметь возможности быть любимым в ответ... Это же просто нечестно. Впрочем... Они оказались в одинаковой ситуации? Наследный принц печально улыбается, опустив взгляд. И вздрагивает, застигнутый врасплох внезапным вопросом. Разве может он ответить на него искренне? Ответить и не ранить при этом чувства Сань Лана... не сделать тяжелее всю эту ситуацию. Но и не ответить он не может.
Небожитель слабо улыбается, опускает взгляд, чтобы не выдать своих эмоций, сжимает кулаки. И негромко, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее, произносит:
- Раз у Сань Лана есть избранница, не имеет такого уж важного значения, почему я спрашиваю, - Сяньлэ нервно усмехается и прикрывает глаза, жмурится чуть, - Сань Лану...не стоит переживать. Я просто... просто хочу, чтобы Сань Лан был счастлив, - на сей раз принц улыбается действительно искренне и тепло, хоть и немного печально. Он действительно желает демону счастья. И замирает с листком сусального золота в руке, когда Хуа Чен неожиданно оказывается так близко, смотрит прямо в его глаза. И понимает, что не успевает спрятать эмоции. Все то тепло, обжигающую нежность, что испытывает к Хуа Чену, и отчаяние, что он никогда не посмеет надеяться на взаимность...
Но Хуа Чен быстро отстраняется, и небожитель тихо, нервно выдыхает, прикрывая глаза, постепенно заставляя себя расслабиться, расправить плечи.
- Прости, - шепчет он едва слышно.
И, когда демон вновь оборачивается к нему, вновь находит в себе силы улыбнуться. И в приглушенном красноватом сиянии фонарей, освещающих дом блаженства, эта улыбка выглядит тепло, также как и та, что застывает в уголках губ непревзойденного. Отчего-то остается странная неловкость, натянутость. Но если Хуа Чену проще вести себя так, словно ничего не изменилось - а для него ведь и правда ничего не изменилось, так? - Се Ляню не сложно поддержать его в этом.
- Думаю, и то, и другое одинаково важно. Так что, если Сань Лан не против, можно начать обучение прямо сейчас, - кашлянув в кулак, небожитель поправляет одежды и улыбается уже спокойно, с неподдельным интересом смотрит на непревзойденного, - с чего Сань Лан предпочтет начать? С каллиграфии или с п... - чуть не оговорившись, небожитель краснеет, - правильного способа передачи воздуха?