Мелкий острый песок забился в глазницы, царапая новые отливающие белым глянцем глазные яблоки с кислотно-лазурными радужками - Мэг то и дело тянула к ним руки, борясь с желанием вытащить их из себя. Ей было непривычно, порой до ноющей чесотки из-за которой болела голова и ныли кости черепа. Хирурги, как и сам Ротти Ларго убеждали её, что её глаза сделаны по новейшей технологии. Вершина биоинженерии, заменяющая её старые, иссохшие от ядовитого воздуха глаза, которые не давали девушке видеть этот мир дальше глубокой темноты. Теперь же Магдалина жмурилась от проникающего в самый центр мозга холодного электрического света и разъедающего неона. Она устала часто моргать, по её щекам то и дело текла солёная влага из воспаленных слезных желез. И девушка до сих пор не знала, как она относится к тому, что видит перед собой. Да и вообще, к тому, что она видит.

Первое, что она увидела, когда джентеры сняли с неё повязки, было размытое белоснежно-серое пятно. Оно двигалось, когда Мэг поворачивала голову, и девушка подумала, что это и есть тот мир, который скрывался от неё за чернотой её слепоты. Но через какое-то время её взгляд начал фокусироваться, и белое пятно стало одеялом, которое укрывало ноги от холода больничной палаты. Поверх него лежали её собственные руки - почти такие же белые, с бледно-голубыми устьями вен - и Дефо, кажется, поняла, что такое "бледность".
В тот день она впервые увидела себя в отражении зеркала - с чужеродным лицом и удивленными новыми глазами. Мэг привычно трогала своё лицо кончиками пальцев, проходясь по лбу, по щекам и потрескавшимся губам, завороженно наблюдая, как измотанная девушка в зеркале, с покрасневшими веками и спутанными волосами, делает точно так же.
Ну, здравствуй.
Она увидела Марни и поняла, что такое "красота". Подруга улыбалась ей, не сдерживая волнения, а Мэг разглядывала её, с любопытством маленького ребенка. Она ловила каждую морщинку, каждый блик в глазах. Ради этого, наверное, и стоило пройти этот путь от операционного стола до больничной палаты, пусть даже зернистая боль мешала ей смотреть на Марни дольше, чем ей того хотелось.
А потом Магдалина увидела Роттисимо Ларго, собственной персоной. Она еле сдержала смешок, вспомнив то, что говорил ей воришка: "Как отбивная с глазками и в пиджаке". Не хотелось бы ей есть то, что похоже на Ротти, да и вообще на какого-либо человека, но голос мальчишки ещё долго не покидал её сознания, а Мэг с пристально рассматривала мужчину, чему он ни капли не смущался. Нужно будет сравнить - Ротти и отбивную.

Мэг моргнула пару раз - зернистая боль чуть отступила. Теперь, даже в шатре - в месте, которое казалось девушке почти что плотным коконом - она не чувствовала себя в безопасности. Слишком хлипкими казались "стены" из дешевой тарпаулиновой ткани; они колыхались от каждого неосторожного движения снаружи. Это колыхание каждый раз привлекало внимание Магдалины, раздражая её, отчего беспомощная злоба змеями разбегалась по ее телу. Но как только в зазоре шатра показалась хрупкая фигурка Марни, девушка почувствовала блаженное умиротворение, и её лицо разгладилось. Марни - что в слепоте, что в зрячестве - была привычна и близка.

Слепая Мэг обнимает подругу в ответ, чуть задерживая руку на плече. Ей кажется, словно кончики её пальцев немеют, теряют чувствительность.

- Непривычно, но разве я могу жаловаться? - она улыбается, и ведь действительно: разве не этого она хотела? Увидеть мир вокруг себя, увидеть верхушки темнеющих небоскребов, увидеть лицо Марни? Более того, её глаза могут не только видеть, но и запоминать былое, словно проекторы. Ей это обошлось бесплатно, а многие отдали бы за такую возможность свою душу.

Она обернулась, мазнув взглядом по нежным молочным лепесткам. Да, разумеется, Ротти можно было назвать милым. Он был обходителен, галантен, и, что самое важное, кажется, он и правда любил Марни. За это Мэг могла бы многое ему простить. Что ж, из-за того, что Ротти любил Марни она и получила свои глаза.

Неприятный холодок прошёл по спине.

Отредактировано Magdalene Defoe (31-08-2020 11:02:18)