Novacross

Объявление

Нова — камерный, ламповый кроссовер, возникший на обломках некогда большого Новакросса. Здесь полтора землекопа вдохновленно выкапывают редкие фандомы и незакрытые гештальты. Здесь можно спокойно и без лишней суеты предаваться игре по любимым фандомам в уютной компании единомышленников. Здесь мы играем спокойно и в свое удовольствие, без оглядки на моду и актив.

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.

Вы здесь » Novacross » на борту корабля // фандомные эпизоды » Smells like teen spirit

Smells like teen spirit

Страница: 1

Сообщений 1 страница 12 из 12

1

Smells like teen spirit
https://i.imgur.com/WuhWw1L.jpg
♪ Here we are now - entertain us
Shilo Wallace, Graverobber ★★ // ★★ сити  ★★ // ★★ день двенадцатый
★★★★★
Выходишь с карантина и понимаешь, что все еще не любишь людей, да и GeneCo так себе.

+2

2

Почти две недели Шайло не делает резких движений. В основном, она спит, изредка разговаривает, не чаще - через не хочу - ест. Иногда лениво бродит по пустующим комнатам - предварительно уведомляя и обещая громко кричать, если обнаружит что-то страшное, и обещание свое выполняет ответственно, вереща каждый раз, как завидит лысый крысиный хвост. Крыс в заброшенном здании туча – голос и сорвать можно, поэтому после нескольких инцидентов предпочитает оставаться в рамках условного дома. Она просто ждет. Чего? Сложный вопрос. Вероятно, мифического улучшения состояния здоровья или обещанного озарения, а, может быть, окончания этого ужаса, который проще всего списать на дурной сон. Так или иначе, она наотрез отказывается влиять на ситуацию самостоятельно, отодвигая момент принятия решения и всеми силами отдаляя сингулярность. «Не хочу», «Не буду», «Без меня» - ее новое кредо.
На десятый день почти ничего не меняется, как и на одиннадцатый – большинство мыслей Шайло все равно заняты Зидратом, хотя, действительно, переносить его отсутствие становится легче. Иногда девушка себя убеждает в том, что никакая лазурь ей и не нужна вовсе – все это выдумки и самостоятельно созданная легенда, помогающая отвлечься от тщетности бытия. Обмануть себя не получается, зато забить голову подобной пространной ерундой и отвлечься – легко. Теперь, когда получается соображать немного лучше, Уоллес много рассуждает о поступке отца, о Стервятнике – как человеке, и Эмбер Свит – как рулевой GeneCo. Иногда ей даже интересно насколько быстро было уничтожено завещание и не стоило ли забрать бумажку с собой. Нет, сама она никогда не мечтала стать главой подобной корпорации, но и отказываться, по поздним размышлениям, было как-то глупо. В конце концов, не одна Свит хочет обрушить свой концентрированный гнев на кого-то.     

Сидя на импровизированном столе по-турецки, Уолес крутит в руках что-то небольшое, квадратное. Сквозь чужую белую пудру проглядывает энтузиазм. Ее недавняя находка не что иное, как старенький выцветший, но заботливо обновленный кем-то кубик Рубика. Впрочем, даже новый цвет уже почти выцвел с наклеек-граней и догадаться о том где какой был изначально не представляется возможным. Каждая его сторона своего серого оттенка. Кроме одной, над которой и трудится Шайло. Она яркая. Голубая, как рентгеновский снимок, с логотипом GeneCo. На деле, это и была рекламная листовка организации, осторожно вырезанная, наклеенная и прорезанная между граней ржавеющим лезвием. GeneCo  – как же много было в этом слове. Пожалуй, первое по популярности в городе и второе по упоминанию в мыслях самой Уоллес.
Полюбовавшись на творение рук своих, девушка наконец-то улыбается и откидывается назад, лопатками касаясь столешницы, а головой свешиваясь вниз. Глядя на новый перевернутый мир, она думает, что необходимо подыскать себе новое занятие по душе. Нет, ей не скучно – человеку, семнадцать лет просидевшему дома, вообще, не может быть скучно взаперти, развлечение он себе найдет и в четырех стенах. Предметов, требующих реанимации, здесь даже больше, чем крыс. Но раз уж судьба позволяет…           
- Подойди, пожалуйста! – имени она не называет, ей больше не к кому обращаться. На информацию о себе новый друг скуп, называть его привычным «именем» слишком долго, сокращение придумать не получается. Когда он все же подходит ближе, Шайло уже не может ждать. Протягивает руку вперед, хватает его за пояс и тянет ближе, оказываясь в опасной близости и по правую сторону не только от шарма его загадочности, но и от любой возможной колеи – поверни голову и носом упрешь прямиком в бедренную кость, - Ну, иди уже сюда. Отцепившись, она вытягивает вверх руку вторую и отдает ему свою новую игрушку, - Перемешай.
Делать это самой совсем неинтересно – головоломки должен задавать кто-то другой. Пускай хотя бы и несчастный Стервятник. Шайло не понимает, почему он еще находится рядом. По определенной логике, в этом должна быть какая-то выгода, определенно должен иметь место гешефт. Но так же она понимает, что являет собой не неправидный капитал, который можно легализовать – не в его нынешней сфере, по крайней мере - и даже и не подарок. Наверняка, ему и это заточение дается сложнее, чем ей. Того и гляди начнет говорить сам с собой. "Или для него это нормально?"
- Как тут у вас развлекаются?  - наконец-то поднимаясь и соскакивая со стола, говорит Шайло, - Кажется, ты что-то говорил про новый ID. Только, чур, псевдоним придумываешь сам, - доля секунды на раздумья, - И ничего пошлого!     

Отредактировано Shilo Wallace (22-06-2020 01:06:51)

+1

3

Почти две недели Стервятник изо всех сил «лежит на дне», и буквально на второй день это лежание предсказуемо начинает сводить его с ума. Для человека, большую часть своего времени проводящего в обществе трупов, он слишком привязан к тому, чтобы находиться в гуще событий и самому провоцировать вокруг броуновское движение. Вслух он может сетовать, что не понимает, как и зачем оказался в паучьей банке черного рынка, но вообще-то все знают, что он просто выпендривается, потому что позер и трепло. Он всегда в курсе всех уличных слухов и, местами, сплетен светской хроники. Клиентура у него разная, а информация - это не только валюта, курс которой никогда не упадет, но и способ выжить даже с таким характером, при котором необходимо орать на кладбищах на камеры.

В зоне карантина же стоит плотная как вата информационная тишина. С тех пор, как Стервятник в самом начале выбрался за жратвой и из первых уст узнал, что квартал вокруг реабилитационного центра предали очистительному огню, с живыми новостями стало туго. Наладонник модели «тостер» шипит как в хорроре категории Б и ловит сеть только в магнитные бури, а до ближайшей парящей платформы или даже вшивого рекламного биллборда с бегущей строкой нужно добираться три локтя по карте через пустыри, промзоны и множество вещей, которых Стервятник видеть бы никогда не хотел. Кроме того, он подозревает, что и сама цивилизация пока что не готова встретить его с раскрытыми объятиями: вряд ли у кого-то из мелких царьков есть сомнения в том, из-за кого включился очистительный огонь (какие нежные).

Итак, пока Шайло спит и истончается на глазах прямо по назидательному корпоративному буклету, призывающего к ответственному принятию медикаментов, Стервятник неприкаянным сталкером слоняется по пустому району, который мародеры почистили уже с десяток раз. Не унесли они только то, что было способно откусить им руки – оно как раз осталось и охотно готово знакомиться. Один раз с тоски дилер суется даже в опечатанную клинику – ту самую, из-за которой район и был эвакуирован, - и находит там единственного их человекообразного соседа. Он очень надеется, что этот сосед не заметил, как он очень тихо отступил назад из приемной по характерно бурому полу и свалил подальше, пополнив свою коллекцию городских легенд историей, которую не собирается в ближайшее время рассказывать своей маленькой подружке – пусть сначала привыкнет к крысам.

В другой раз тишина берет над ним верх, и он поднимается на верхний этаж, где берет колченогое кресло и с остервенением разбивает им окно, проводив его взглядом и удостоверившись, что там внизу оно развалилось в куски.

Раз в три дня он бреется перед зеркалом опасной бритвой, каждое утро заново прорисовывает маску, и каждый вечер заливается рисовой водкой. В ее восточных парах его направленный на Шайло взгляд становится наполовину неподвижно-голодным, наполовину подозрительным.

Хотя инцидент с требованием Зидрата все же происходит – в полубессознательном состоянии, поэтому вряд ли она это вспомнит, - Шайло ни разу не пытается его убить. Это его и удивляет. Впрочем, это неоспоримый признак того, что мистер Уоллес подбирал медикаменты грамотно и сбалансированно, а потому и синдром отмены относительно мягок в сравнении с чистой неразбавленной уличной лазурью. Конечно, приходится заставлять ее есть, но когда она переходит в режим перебирания и склеивания рухляди, Стервятнику кажется, что он вскроется и уширяется до смерти гораздо быстрее.
Пора отсюда выбираться.

- Ого, у нас наконец-то хорошее настроение! – оторвавшись от очередной пересборки наладонника, Стервятник послушно подтягивается вплотную, потому что если у женщины есть врожденные задатки, им нельзя не потакать. Особенно после почти что двух недель взаперти. Он хрустит гранями кубика и смотрит на нее сверху вниз. – Если под «здесь» ты подразумеваешь город, то местные развлечения имеют широкий спектр босховских пороков. Ознакомлю тебя ближе к бьющемуся сердцу городской жизни.

Он разглядывает ее лицо, бесстрастно-безвременное из-за слоя его собственных белил. Они скрывают тени и изможденность ломки, смягчают заострившиеся скулы и делают ее похожей на строгого призрака. Кстати, дешевое, но вполне оправдывающее себя средство от системы распознавания лиц в дронах.

Наконец, Стервятник усмехается.

- Ты кое-что не дорисовала. Пойдем, я закончу.

Он не утруждает себя кистями; взяв ее лицо за подбородок, он обмакивает большой палец второй руки в плоскую жестянку с темной краской и с неторопливым нажимом очерчивает им ее губы, словно прорезая их на белом лице.

- Chase, - говорит он. – Неброско и не без намека. И имя, скажем… Ребекка. Значит – ловушка.

+1

4

Настроение "у нас" действительно поднимается, когда Стервятник начинает перебирать игрушку. Казалось бы, такая мелочь, но отчего-то приятная, как-будто снова можно почувствовать себя ребенком, на которого никто не давит, не преследует и не мечтает показательно  вздернуть на главной площади. Для счастья, оказывается, нужно совсем немного. Ожидая, Шайло нетерпеливо наблюдает за процессом и переминается с ноги на ногу. Если говорить откровенно, она часто на него смотрит. Ей любопытно. Интересно узнать нечто новое, интересно понять ради чего он еще тут и, не хочется этого признавать, просто интересно понаблюдать. Он странный. Загадка - привлекательна.
- Что? - Шайло не сразу понимает о чем идет речь и, забрав свой кубик - позже она спрячет его в сумку компаньона, пренебрегая своей, обнаруженной здесь же неподалеку, идет следом. Импульсы, и без того медленно добегающие до ее головного мозга, почти замирают, когда происходит... это.
Поначалу она хочет недоверчиво отстраниться, но вместо этого слегка вздрагивает от неожиданности, смотрит удивленно и молчит, покорно подставляя лицо. Ей несоизмеримо хочется спародировать жест Стервятника на него же самого, дотронуться до его губ и, возможно, вовсе не руками. Пальцы, недавно сжимающие раздробленный GeneCo, плавно скользят по белому лицу, очерчивают скулы. Вот она уже приподнимается на носочки - ей жизненно необходимо достать, целует осторожно, смущенно, но ласково и... Выныривает из девичьих фантазий, так красочно нарисованных и услужливо проспонсированных бушующими гормонами. Ей слишком легко все это представить, но, на деле, она стоит неподвижно и смотрит, смотрит, смотрит. Смотрит глазами, подернутыми мечтательной пеленой и ничего не делает, пока мужчина не подает голос.         
- Ребекка, значит, Ребекка, - отзывается она с напускным безразличием и еле заметно пожимает плечами, пытаясь укрыть, спрятать свои мысли подальше. На самом деле, Шайло без разницы с каким именем выходить в свет - она все еще надеется, что рано или поздно сможет вернуть свое. Она улыбается - все так же строптиво не хотя, исключительно по просьбе, для демонстрации результата, и не смотрит в зеркало, боясь увидеть в нем румянец, проступивший сквозь миллиметровый слой пудры.   
- Идем?- отступив, Уоллес неуверенно протягивает руку навстречу Стервятнику, как-будто действительно надеется, что он снова возьмет, а после смиренно шагает к выходу.
Девушка плохо помнит как впервые оказалась в этом районе и самом здании. Четкие воспоминания начали формироваться не так давно - неделя буквально выпала из жизни, лишь изредка отсвечивая пятиминутными отрывками, которым она не всегда верит. Не только потому что они кажутся сюрреалистичными, но еще и потому, что большинство - ей противны. Все, происходящее после оперы и до того момента, как она смогла заснуть в своей постели одна - это не про нее, про какую-то другую девочку - несчастную, слабую и безвольную. Она не сильно от нее отличается, но все же ряд преимуществ имеет.
- Здесь совсем больше никто не живет? В смысле... Что, совсем никто? - желание поговорить внезапно кажется ей показателем позитивной динамики. Да, Шайло и раньше не молчала, пыталась донимать расспросами, но, в основном, просто потому, что нужно было отвлечься от собственных мыслей, - Никогда бы не подумала, что есть такое место... 
В действительности есть один вопрос, который крутится на языке, но задать его Уоллес страшно и немного неловко. Она хочет попасть домой. В то место, которое раньше было ее домом. Ей не нужны вещи, она обойдется и местным хламом, даже не нужны лекарства, но нужны воспоминания. Ей одновременно хочется посмотреть что стало с милым семейным особнячком и страшно увидеть то, что от него могли оставить за время ее отсутствия, поэтому свой вопрос она выстраивает так, чтобы отказ бил максимально слабо.
- Мне ведь нельзя побывать дома, да? - лучше услышать одинокое "да", ибо оно - это ее правота, чем еще одно "нет", которое очередной мерзкий отказ.

+1

5

- Почему никто? – удивляется Стервятник, отыскивая слишком хорошо собственноручно замаскированную прореху в стальной проволоке ограды. – Ты здесь живешь. И лунатик из закрытой клиники тоже здесь живет. Просто основная масса предпочла следовать красным знакам и поселиться друг у друга на головах там, где их легче контролировать.

Театральным жестом руки в кожаной рабочей перчатке он указывает на висящий под железными шипами облупившийся багровый плакат. «Зона карантина: на данной территории зафиксирована вспышка инфекции. С вашим содействием и терпением мы возьмем ситуацию под контроль. Нарушители, находящиеся в зоне карантина без соответствующего разрешения, будут преследоваться законом», обещают белые буквы. В первую ночь Стервятник уже рассказывал Шайло историю эвакуации целого района по причине того, что на закрытии нелицензионной больницы Луиджи Ларго, как обычно, не сумел удержать пистолет в кобуре, и пришлось прикрывать кровавую резню утечкой вируса из подпольной лаборатории. Впрочем, тогда она сама была вся в крови и вряд ли внимательно вслушивалась в экскурсию.

- Роль инфекции исполнил обычный нервно-паралитический газ, ну знаешь, от которого глаза вытекают. Он через пару недель выветрился, а закрытая зона осталась. На самом деле, в этом нет ничего необычного, на окраинах полно мест, где никто не живет. Здесь переполнены только кладбища. Я тебя как-нибудь свожу, тут недалеко есть одно, где по ночам светится земля. Не знаю, сколько там радиации в гробах, сырье лучше не выкапывать, но вот Эдгара Аллана По почитать – самое то!..

Стервятника несет почти что эйфорично – как адепта соседней ниши наркотического рынка, которому нужно не унять боль и блаженно дрейфовать в лазурных волнах, а проработать, например, шестьдесят часов без остановки на сон. Этих любителей психостимуляторов легко узнать по острому стеклянному взгляду и нечеловеческой механической точности движений. Протягивают они меньше, чем зидратники – очень скоро мир вокруг начинает казаться им таким невыносимо медленным, что они впадают в неконтролируемую агрессию и кончают как бешеные собаки. Но Стервятник просто-напросто пребывает на гребне эндорфинов от того, что наконец-то выбирается из этой чертовой дыры и тишины. Он почти ностальгически скучает по свету прожекторов, громкоговорителям, сиренам и хлопанью лопастей вертолетного винта; по рекламе, готовой выпрыгнуть с экрана и вцепиться тебе в рукав кукольной азиаткой; по бочкам с разведенным на ночь огнем, вокруг которых бомжи и мелкие рэкетиры ведут глубокие политически-философские дискуссии. Он скучает по всем этим разноцветным вспышкам, испещряющим закопченное смогом тело сити, хотя сам же при первой возможности готов рассказать, что это лишь шелуха, создающая видимость жизни.

В этой эйфории, найдя прореху, выбравшись за ограду и вытолкнув из-под крыши трехстенного магазина ржавую груду металла, их лимузин, Стервятник со всей галантностью распахивает для Шайло дверь, но не спешит ее закрывать, опершись на ее верх локтем. Последний вопрос, отдающий безнадежной сиротливостью, вызывает у него практически безумно вдохновенный вид.

Ебал он всё это лежание на дне.

- Разумеется, нельзя, - склонив голову набок и тряхнув разноцветными прядями, подтверждает он. Глаза у него горят как у наркомана. – С вероятностью в девяносто пять процентов там оставили дежурить дергунчиков в кевларе на случай, если ты вернешься. Но это не значит, что мы не будем этого делать, как осторожные паиньки. Какой смысл быть вне системы, если не делаешь того, что хочешь? Хочешь попрощаться? Тебе было бы приятно, если бы мы вломились туда, невзирая ни на что? Я с удовольствием сделаю тебе приятное.

+1

6

Лунатика из закрытой клиники, газ, от которого глаза вытекают, и Эдгара Аллана По заодно - Шайло не знает. О последнем, вероятно, слышала, но сказать нечто конкретное не сможет, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Кроме, пожалуй, того, что раз его можно читать - вряд ли он художник или архитектор, должен быть писателем - уже что-то. Куда сильнее ее волнует мысль о том, что по ступеням заброшенного здания она вышагивала за руку со Стервятником. Поступок, с его стороны, крайне неожиданный, но до невозможности очаровательный. Какое-то время она думает исключительно о его мотивах, но, придя к неутешительным выводам, выбрасывает мысль из головы. Отца у нее, конечно, больше нет, но и нового ей не требуется. Здесь необходимо смотреть глубже, не с позиции девочки семнадцати лет - к сожалению, никакой другой позиции Шайло не имеет по определению, а все хоть сколько-нибудь продолжительные контакты с противоположным полом для нее ограничивались отцом и наркодилером. Дуэта лучше и не придумаешь. Как и места для прогулки. "Серьезно светится?..." 
- То есть мы - нарушители... - констатирует она факт и скептически смотрит на Стервятника. "Ну, разумеется, разве могло быть иначе..." Глупо было ожидать, что карантинная зона распахнула свои объятия для самой чудной парочки города на законных основаниях. Про себя Шайло подмечает необходимость перестать удивляться собственной нелегитимности.
На транспортное средство Уоллес смотрит с сомнением и невольно радуется, что совсем не помнит как добралась на нем сюда. Садиться в колымагу как минимум опасно, как максимум - смертельно, поэтому она не спешит, не смотря на всю оказанную ей честь и галантность. Вместо этого она просто стоит по другую сторону двери и смотрит на собеседника в упор - кажется, он рад выбраться из квартала. "Интересно, мы надолго?" Появившееся откуда ни возьмись "мы" снова заставляет задуматься и девушка старательно гонит эти новообразованные мысли прочь. "Вот еще..." Она уже хочет вернуться назад и посвятить вечер кубику.
Спич о приятном отсылает Шайло к ситуации в которой она недавно послужила живой раскраской для людей среднего возраста - вот там получилось бы очень приятно, но и прогулка в отчий дом выглядит весьма привлекательно, особенно если учесть опасность, с которой все мероприятие сопряжено. Даже будучи одинокой и достаточно занудной личностью, Уоллес имеет дух авантюризма, когда-то старательно похороненный, но теперь не менее старательно эксгумированный. В конце концов, теперь ей все можно. Все.
- Ты серьезно или это шутка такая? - прищурившись девушка смотрит на Стервятника, пытаясь понять степень его серьезности - по дилеру сложно сказать говорит ли он всерьез или снова играет на публику, - Мы правда можем туда... Вломиться? Если все так серьезно, наверное, не стоит... - борьба юношеского любопытства и страха, столь тщательно культивированного последние две недели - захватывающая. Решить самостоятельно Шайло не сможет, слишком уж мало у нее входных данных, а встречи с кем-то новым - совсем не ее конек. Эти люди либо причиняют ей боль, либо умирают. Выбор сомнительный.
Тем не менее, "Попрощаться" - это именно то, чего она желает больше всего. Самостоятельно подобрать слово у Шайло не вышло, но, услышав его от продавца Зидрата, она сразу же цепляется за него и больше не отпускает. Ей, действительно, необходимо попрощаться со старой жизнью, во имя расцвета новой. Да, без этого можно обойтись, но при наличии иллюзорной возможности Уоллес сложно отказаться.
Еще немного поколебавшись, Шайло забирается в автомобиль и осматривает его изнутри - начинка выглядит еще хуже, чем кузов, так что всю дорогу девушка планирует претерпевать и молиться, чтобы транспорт не развалился на ходу. Она мало что понимает в автомобилях, но этот кажется ей той еще консервной банкой, хотя и простор для сомнений она не забывает себе оставить - мало ли, вдруг неправа и это самая настоящая современная карета. 
- Откуда у нас сосед? - это еще один вопрос, который Шайло изначально проглотила, но он все же смог прорваться наружу. Нельзя сказать, что она страдала без компании, но знать, что поблизости есть кто-то еще, кроме крыс, ей нравилось, быть местным уникумом - нет.

Отредактировано Shilo Wallace (14-07-2020 01:00:16)

+1

7

 - «Если все так серьезно, наверное, не стоит»? И это твой дух ренегатства? – презрительно фыркает Стервятник, как будто это не он всё последнее время живописал Шайло ужасы всеведающей, всё предусматривающей и эффективной, как каток из скальпелей, GeneCo. – Не будь такой паинькой, малышка. Мы можем вломиться куда угодно!

Им владеет тот род куража, который обычно и приводил его в локации типа холодных мрачных склепов с крюками для подвешивания, выбраться из которых можно либо эпически-легендарно, либо абсолютно бесславно и поклявшись себе, что об этом никто никогда не узнает. Причем не то чтобы цель внезапно возникшего на пути мероприятия сулила какой-то профит или удовольствие даже при успехе. Максимум – можно будет прикарманить там пару серебряных ложек, или что еще плохо лежит в приличных домах после корпоративных обысков. Да и Шайло, в основном, предстоит обнимать какой-нибудь папин докторский саквояж и плакать под трагическими взглядами настенных голограмм – вот уж безудержные планы на вечер. Однако, как нарративный дизайнер всей этой гнилой помойки, Стервятник понимает важность символической встречи с прошлым ради того, чтобы осознать себя в будущем. А кроме того, он физически не способен перестать распускать перед этой девочкой перья: это инстинкт, не поддающийся контролю. Ему слишком нравится наблюдать, как ее глазища раз за разом пораженно расширяются - с ужасом или любопытством, но всегда жадно, словно она белый лист, впитывающий новые краски. Ему нравится быть красками - и вгонять в краску, потому что столь же мало скрытый зарождающийся интерес она проявляет к тому, что в рекламе контрацептивов принято называть «чувственной стороной жизни»: это вполне явно ощутилось на ее губах под его пальцами буквально полчаса назад.

Без обиняков, за эти дни Стервятник сколько угодно раз мог воспользоваться положением, и по уличным традициям в этом бы не было ничего особенного - скорее наоборот. Когда женщина определенное количество времени живет в замкнутом пространстве с мужчиной (или мужчина живет с мужчиной, тут, знаете, кому что) и питается за его счет, бартер естественен. И не то чтобы после ночи, когда ему довелось целомудренно изучить все выступы и впадины ее тела, у Стервятника в давящей тишине и водочных парах не возникало желания заявить на этот бартер права. Это было так просто - сделать пять шагов к ее дивану, опереться коленом, взять ее за горло и объяснить, что и как во взрослой жизни... Но на этом диване Шайло была такой больной и несчастной, что даже когда за него начинал думать его член, мозг, которому было ее банально жалко, не отключался. Сейчас, выбравшись из тишины на воздух (морская свежесть с ненавязчивым привкусом смога), дилер благодарен своему мозгу: в состоянии ломки это было бы чистым насилием, и весь интерес в ее глазах обратился бы в тупое бесчувственное знание всего на свете, какое можно увидеть у девочек, которых выставляют на панель их же родственники. 

Он думает - такой взгляд у его ласточки ему бы не понравился.

 - Решено, - подытоживает Стервятник, реанимируя машину посредством соединения торчащих оголённых проводов (заводясь, она хрипит и содрогается как издыхающее животное, так что свисающий с зеркала пластиковый скелет исполняет пляску святого Витта; ну-ну, не притворяйся, дорогая, ты еще всех нас переживешь). - Заскочим к тебе домой, а потом уже к Рикки-Штукатурщику. Насколько я помню, в вашем квартале отличная сеть подземных тоннелей, и некоторые из них даже не забиты отходами по шею. ..О, ну а что касается нашего соседа...

Вписываясь в поворот узкого переулка, колымага скрежещет дверью о стену дома, а подвески в который раз убиваются обо что-то, лежащее поперек разбитой дороги, но Стервятник принципиально не кладет вторую руку на руль. Жестикулируя, он с некоторыми купюрами живописует Шайло душку, который прописан в клинике: он не вполне рассмотрел, но ему кажется, что вместо руки джентльмен вживил себе циркулярную пилу; и он не вполне уверен, но судя по характеру следов на полу, у него в морге целый склад подвешенных на крюки туш. Туш чего, лучше не спрашивать, да и вообще - за солью к нему мы ходить не будем. Взаимное уважение личного пространства - залог добрососедских отношений. Да не бойся ты! Не будет он по ночам шарить по окрестным домом - у него там, судя по всему, мозг давно покрылся плесенью.

Болтая, Стервятник ведет машину по пустынным тропам, которые сложно назвать дорогами, подальше от рабочего шоссе, на котором точно стоят кордоны. Они преодолевают несколько молчащих заброшенных гигантов-заводов, и один действующий, рокочущий и выбрасывающий в атмосферу клубы, которых все равно уже не видно в общей грязной завесе. Затем промзону сменяют кварталы кондоминиумов, куда он в прошлый раз выбирался к старикашке-азиату за харчами. Башни Сити с их неоновым заревом уже довлеют над горизонтом недвусмысленным фаллическим символом, но сегодня им не суждена гламурная светская жизнь во вспышках фотокамер: в самом задрипанном из всех возможных задрипанных районов он сворачивает к черному провалу спуска в метро.

- Пройдем через местный бомжатник. Кажется, я здесь никому не торчу, - оптимистично, но с некоторым сомнением объясняет дилер, бросая машину с абсолютной беспечностью: без него внутри она все равно что куча уже негодного в сдачу металлолома.

- Стервятник! - в ту же секунду окликает его существо непонятного пола, до сих пор невидимое в тени навеса над спуском (впрочем, если вслушаться, его выдает шум кислородного баллона за спиной и постукивание пальцев в перчатке по самопальному обрезу). - Мы уж думали, ты наконец сдох. А ты вместо этого отпочковал от себя еще одного мини-солиста группы Santa Muerte.

- Не дождетесь, - с достоинством отрезает Стервятник. - И не надо грязи про мою сестренку, она отлично выглядит.

Приобняв Шайло за плечи, он наклоняется к ней и задает последний заповедный вопрос:

- Ну, так ты хочешь? Или поворачиваем обратно?

+1

8

Шайло не нравится слово "вломиться" и то, как Стервятник ее подначивает - тоже не нравится. Впрочем, что именно он делает она не понимает, не осознает до конца, и со всей своей скопившейся отважностью готова броситься грудью на амбразуру. Она по-прежнему не уверена стоит ли возвращаться в родной дом - по крайней мере делать это сейчас, но стоит мужчине совсем немного подстегнуть ее, как яркая вспышка юношеского максимализма заставляет совершать действия с самой элементарной мотивацией - из принципа. О том, что женщины интуитивно готовы делать глупости ради мужчин, юная Уоллес еще не знает - она слепо повинуется инстинктам, не забывая едва заметно недовольно наморщить нос.
Исходя из слов Стервятника, о собственном районе она тоже ничего не знает. "Не знаю" - становится ее постоянным спутником и это девушку огорчает. Раньше ей казалось - она понимает достаточно для того, чтобы органично существовать вне своей комнаты, сейчас ей все чаще приходит на ум один вопрос "Я, вообще, что-нибудь знаю?" Информация из книг, выводившая Шайло на принципиально новый уровень, в сравнении с вольными детьми, продемонстрировала свою полную никчемность, отсутствие жизненного опыта отбрасывало ее в самый конец очереди претендентов на выживание. "Видимо, ничего..."
Как только автомобиль заходится воем, Шайло судорожно ищет ремень безопасности, разумеется отсутствующий, а не найдя хмурится еще сильнее. Раньше она никогда не была в парке развлечений, но похоже пришел момент прокатиться на местном аналоге американских горок. Первую половину дороги она слушает историю о соседе, радуется тому, что не узнала ее раньше и хватается руками за все, что видит, старательно вжимаясь в кресло, вся вторая половина пути посвящена попыткам унять тошноту - кажется, аттракционы девушка не любит.
Возвращаясь к рассуждениям о выживании и наркодилере, выкручивающем руль без особого напряжения, Уоллес уверенно может сказать - ей повезло обзавестись таким другом - если бы он вел аккуратнее, она бы даже подглядела за выражением его лица, но вместо этого приходится прикладывать неимоверные усилия, дабы не разбить голову о стекло, приникая к нему на резких поворотах, и не упустить подол платья, норовивший ползти вверх. Девочке интересно узнать о чем тот думает. Сейчас и все проведенные вместе дни. Если она что-то и понимает в этой жизни, так это - возиться с ней просто так никто не обязан - ни одной объективной причины для такой щедрости обнаружить не получается и, подскакивая на очередной кочке, Шайло решает спросить об этом напрямую как только оба они окажутся в безопасности, то есть, как минимум, за пределами чертового железного ящика смерти. 

- Кажется? - пошатываясь девушка идет следом за персональным водителем, диву даваясь как смогла пережить поездку и остаться невредимой. В какой-то момент Шайло показалось - еще пара градусов поворота руля и все свои вопросы ей придется задавать в аду, ибо там о Стервятнике точно слышали и наверняка приготовили отдельный, подсвеченный лазурью, котел, - Подожди... В смысле бомжатник!? "О, Господи..."
Уоллес хочет спросить что-то еще о предстоящем маршруте, но не успевает - слыша незнакомый голос, она начинает крутить головой по сторонам и неосторожно врезается в спину Расхитителя, нагоняя его - "Ой..." Обнаружив объект, издающий звуки, Шайло не торопится высовываться из-за своего живого щита и опасливо выглядывает из-за его плеча. "Кого-кого? Солиста чего?" Спрашивать вслух девушка побаивается и лишь посылает злые взгляды в сторону обидчика. "Это ведь оскорбление, да? Тоже мне красавчик нашелся..." Слова о родственных связях и вовсе ставят девочку в ступор. Она догадывается для чего это необходимо - "Да-да, новый ID, все дела..." Но почему именно сестренка? "Почему... Ну... Не девушка?" В пору надувать губы от обиды. К счастью или сожалению, Уоллес совершенно не помнит разговор о двадцатикредитных шлюхах, тем более не помнит, что сама на их фоне, не иначе как, единорог и лакомый кусок для окружающих. В противном случае, губы были бы уже надуты. Как это так - единорог и всего лишь паршивая "сестренка". "Отлично выглядит?" С внутренним голосом легко договориться, вердикт - прощен. Забавные эти семнадцатилетние девчонки.   

Вместо ответа Шайло смотрит на Стервятника вопросительно, как-будто пытается найти в выражении его лица какую-то подсказку. Не смотря на всю внутреннюю борьбу, она не уверена, что следует идти домой, но и отступить уже не имеет никакой возможности.
- Хочу... - с некоторой около вопросительной интонацией, наконец-то, отзывается Шайло и сразу же проклинает себя за легкомыслие. Она действительно хочет оказаться в родных стенах, хочет немного побыть там, где прошла вся ее жизнь и неважно насколько сильно она хотела покинуть это место еще несколько недель назад. Она хочет взять что-то на память - хочет забрать с собой воспоминания, которые блекнут с безумной скоростью. Лицо отца она забудет не скоро, пускай оно и перемежается с маской главного конфискатора, сосредоточившись она легко может представить его голос, зато мать стирается из воспоминаний. Девочка никогда ее не видела, знала только по рассказам и изображениям в доме - она так привыкла, а сейчас была лишена и этого. Да, она определенно хочет вернуться домой.
- Нет, мы не поворачиваем. Надеюсь, ты правда никому здесь не "торчишь"... - потому что представить себе что может произойти, если все-таки "да", девушка не может. Как и что он конкретно "торчит" и "Что это вообще означает!?" Улица для нее - дивный новый мир, краешек которого она могла наблюдать из окна на протяжении всей жизни. И этот самый краешек был максимально неинформативным. Было бы иначе - отец и окно в детской комнате кирпичами бы заложил. Шайло боится познать улицу, но вместе с тем неистово этого желает. Она - ребенок, ей все нужно объяснять на пальцах, необходимо дать ей возможность хорошенько стукнуться о собственное желание и, может быть, тогда она начнет что-то понимать, чему-то обучаться.   
- Вперед!  - Уоллес больше подгоняет себя, чем новоиспеченного родственника, без аутотренинга велика вероятность струсить, - Куда нам? Туда?   - Шайло буквально рвется в бой. Еще больше она рвется куда-нибудь подальше от новоприобретенных знакомых, что не столь важно, но при виде старого метро энтузиазм заметно убывает, - Не сюда же, да? 
Девушка оборачивается и с надеждой смотрит на Стервятника. Только Богу и ему известно, что можно найти в городской подземке.
Некоторое время Шайло борется с желанием снова взять мужчину за руку - не так от желания физического контакта - отчасти ложь, как от подступающего страха - отчасти правда. На правах лучшей в мире сестренки она может сделать это свободно, но ее внезапно обнаружившаяся показная независимость от этого пострадает слишком сильно. Шайло ее культивирует, стараясь выглядеть в глазах дилера более смелой, чем есть на самом деле. Внезапно это становится важно. Она даже не догадывается почему.
- Кто это был? Я так понимаю, не Рикки-Штукатурщик?.. Сколько же дивных знакомств предстоит Шайло Уоллес...

+2

9

- Именно туда, крошка, - услужливо каркает сзади существо с баллоном. – Причем, чтобы войти в метро, надо сначала заплатить за проезд, ты что, не знаешь?

- Да завали уже, - морщится Стервятник, кинув ему в руки положенную таксу за проход и кивнув Шайло спускаться по выщербленным ступеням. Вечно это пугало оживляется при виде девочек.

На самом деле бомжатник находится не наверху, а внизу. Если до пандемии люди, по каким-либо причинам не желающие или не способные находиться в системе, собирались в стаи под мостами или в палаточных городах, то в городе Черной Эпохи сброд, по-прежнему желающий сбиться в кучу, живет в подземке. Сюда не добираются дроны и камеры слежения GeneCo, а если полиция и устраивает облавы, то всегда можно просто сняться с места и перебраться по тоннелям в другую часть города. Разумеется, примерно в семьдесят процентов всех катакомб лучше не соваться, потому что они либо завалены, либо отравлены миазмами, либо заселены радиоактивными тварями, но остальные тридцать – это вполне освоенная территория, на которой процветает черный рынок. И если дать на лапу кому надо – нет, это определенно был не Рикки, - и ни с кем не цапаться, по этой территории спокойно можно пройти к общему склепу под тем кладбищем, на котором состоялась их первая незабываемая встреча. Да сложно представить, чтобы Главный Конфискатор каждый вечер выходил в полном обмундировании на улицу, выкидывал мусор, здоровался с соседями и заводил машину, чтобы отправиться на выдирание органов у должников. У него наверняка должен был быть черный подземный выход прямо из дома.

Всю эту парадигму Стервятник излагает Шайло, пока они спускаются по нерабочему эскалатору вниз. Глядя на ее резко возросший до небес энтузиазм, отдающий отчаянной сиуицидальностью, он мог бы сказать: детка, ты уже была и на улице, и в заваленном трупами подвале, и на сцене Оперы, тут уже не будет ничего принципиально нового - так, просто подвал, полный уличных полутрупов. Но он этого не говорит, только усмехается в полумрак: раз ласточка взялась отыгрывать бесстрашие, он с удовольствием посмотрит, на сколько ее хватит. Хорошая мина при плохой игре в этой жизни ей точно пригодится.

Освещенная масляными фонарями и крадеными неоновыми лампами станция предстает перед ними не то лежбищем беженцев, не то базарным развалом запчастей, медицинских приборов и съестного, и Стервятник испытывает почти что теплое ностальгическое чувство. Он никогда не жил в таких местах, предпочитая улицы и огни города, потому что в таких тесных пространствах надо иметь большую социальную сознательность, а ее у него не было никогда. Его даже не знает здесь каждая собака – что на данный период времени даже скорее хорошо, чем плохо.

- Вот тебе модель жизни с соседями, - делает широкий жест рукой дилер. – Как, нравится? Очень сплоченный коллектив. Правда, здесь очень строго относятся к любым связям с корпорацией, особенно к взятым кредитам. Отсюда плохое состояние зубов и высокая смертность. Зато, насколько помню, тут божественная грибная настойка.  Хочешь попробовать на посошок?

На них практически не обращают внимания – по-видимому, это один из оживленных проходных пунктов, где на туристов рано или поздно перестают обращать внимания, если они выглядят в должной степени дико. Стервятник с Шайло – выглядят. Один из «смотрящих» - старый знакомый, и все же пробует наехать на тему того, знает ли «трупоед», чей здесь квадрат. «Трупоед» клянется могилой матери, что сегодня вообще пустой и толкать ничего не собирается, и всё решается полюбовно. (Стервятник вообще не любитель драк, и свинец в перчатке и бритва за голенищем – это для него крайние меры крайних мер. Гораздо чаще он предпочитает благородно отступить – или воспользоваться ходящими в определенных кругах слухами, что он способен с одного движения загнать иглу прямо в мозг). Пробираясь к выходам в расходящиеся тоннели, дилер берет Шайло за локоть, чтобы нигде ее не потерять, и сначала одалживает у кого-то прочитанную газету (о счастье!), а затем придирчиво изучает местный «ликерный отдел».

Кое-что неизменно и на земле, и под землей: по залу плывет доносящийся из слегка барахлящих динамиков голос Слепой Мэг. Услышав его, Стервятник невольно вздыхает.

+2

10

Сделав первый шаг, Шайло останавливается и смотрит себе под ноги. Перспектива уйти под землю девушку смущает, но еще больше тревожит осознание - Стервятник за нее платит. Раньше эта мысль надолго в ее голову не забредала - сквозила между остальными, но стремительно тонула в общем потоке сознания и вопросов куда более серьезных, по крайней мере, на тот момент. Сейчас же Шайло становится стыдно. Она осознает, что этим неблагодарным делом Расхититель занимается все две недели, более того - он совершенно ничего не требует взамен. "Пока не просит..." - старается успокоить себя Уоллес, но утешение слабоватое, ибо понимание того, что даже если и потребует, то дать ей нечего - есть. При этом, неблагодарным процесс можно назвать абсолютно прямо - ни одного "спасибо" за расточительство от Шайло не прозвучало и юная нахлебница корит себя за то - куда лучше было бы знать, что ей есть чем расплатиться или хотя бы как она может это сделать в будущем.
Погруженная в неприятные мысли, историю локальной цивилизации Шайло слушает в пол-уха и просто кивает в ответ, шагая по непривычно высоким ступеням. Но когда перед глазами открывается вид на станцию, она еле сдерживает удивленный возглас, вовремя прикрывая рот рукой. Раньше Шайло никогда о таком не слышала - в новостях места, подобные этим, не показывают - нерентабельно, куда лучше запустить лишний рекламный ролик, посвященный очередному способу накачать губы или грудь, еще лучше - безболезненной пересадке. Она смотрит на кишащую людьми платформу со смесью любопытства и отвращения. Земля давно перестала быть приятным местом, однако, оказалось, что под землей может быть еще хуже. Уоллес не может четко сформулировать чем ей здесь не нравится, но отчетливо понимает - это так. Место будто бы полная противоположность того, к чему она привыкла. Люди. Очень много людей. И каждому из них нельзя доверять. "Выдыхай, Уоллес... Ты не одна... Все в порядке... ЭТО ЧТО ТАКОЕ?!"

- Не очень... - ничего здесь пробовать Шайло не хочет, поэтому просто отрицательно качает головой, глядя на Стервятника, словно на безумца. "Нравится? Где? Здесь? Посошок? Совсем с ума сошел?" Только спустя несколько минут, она снова подает голос:
- Все эти люди здесь... Живут? - спрашивает Уоллес, глядя круглыми глазами на проходящий мимо сброд. Образец сплоченного коллектива ей определенно не нравится. Уж лучше без коллектива вовсе, чем сборище маргиналов под сводами старого метро. Себя к последним Шайло не относит - попросту не догадывается, что она уже часть коллектива и вырвать ее из цепких лап новоприобретенных соседей не представляется возможным. Она отделяет себя от всех этих людей и еще не понимает что ее новая жизнь зависит от них, а не от всепрощающего и всемогущего папочки. О том кто он - здесь явно лучше не распространяться. О том, кем он был. Время шло, а Шайло никак не могла приучить себя думать об отце в прошедшем времени.
Кажется, никому нет дела до странной парочки, но Шайло слышит смех, улавливает разговоры - все это никоим образом не относится к ней или Стервятнику, но ей кажется, что шепчутся о ней. Несколько раз она невольно тянется к парику, оправляя смоляные пряди, несколько раз одергивает одежду и каждые несколько секунд оглядывается по сторонам, впитывая местный колорит. Немного успокоиться ей помогает вырванный из общего гомона лейтмотив знакомой песни. Ненадолго. Мэг тоже была. Уже нет. Рассуждения о смерти стали весьма привычными - от них грустно, но не так сильно как должно быть. Уоллес даже чувствует вину. Нет, конечно она не перестала горевать, но и конечность жизни уже осознала. "Все там будут. Я - быстрее большинства."  Еще некоторую часть пути девушка рассуждает, как скоро отправится на тот свет сама - ровно до того момента, как Стервятник углубляется в изучение местных напитков. 
Не проходит и пары минут, как Шайло чувствует - на нее смотрят. Смотрят не так, как остальные. Она знает такой взгляд - "Откуда?" - не сразу припоминает, но уверена, что встречала подобный. Ей требуется время, чтобы осознать и вот уже память услужливо выдает несколько зарисовок на заданную тему. Так смотрел Стервятник. Не идентично, но столько же подозрительно. Лежа в кровати и мечтая только о том, как бы поскорее снова провалиться в сон и не думать больше о Зидрате, Уоллес это никак не расценивала. Ловила взгляд сквозь пелену забытия и отключалась. "Грибная настойка... Понятно..."
Вместо того чтобы отстраниться, Шайло, застенчивой девчонкой, прижимается к сопровождающему теснее, в какой-то момент не выдерживает и пытается схватить его за руку. Никто из этой всей массы людей не внушает ей доверия, кроме Стервятника. Впрочем, две недели назад он был последним человеком в всем паршивом городе, которому она поспешила бы довериться, значит - не стоит делать поспешных выводов. Не стоит, но и смотреть на нее ТАК не стоит. Ладно-ладно, никому, кроме одного конкретного Расхитителя. С ним она разберется позже.   
- И многих ты здесь знаешь? - пробравшись сквозь толпу, Шайло не познакомилась ни с кем, зато отерлась о каждого второго, что потенциально наделяло ее статусом, как минимум, знакомой. Теперь ей не хочется, чтобы знакомый ее друга оказался извращенцем. Было бы крайне неприятно думать... "В общем, фу такими быть..." Опять же, если ты не Стервятник. Необъяснимым образом то, что не дозволено одному, другому - рекомендуется.   

- Нам еще далеко? - физическая слабость дает о себе знать. Шайло никогда нельзя было назвать спортивной, как и всех местных жителей, если подумать, а после стольких дней проведенных в кровати и подавно. Надолго ее пределом стали вылазки внутри одного здания, где всегда можно было сесть и передохнуть, но сейчас все было иначе - оставаться в подземке дольше необходимого не хотелось.

Отредактировано Shilo Wallace (12-08-2020 02:55:34)

+2

11

- А тебе сложно угодить, Ребекка. Никто не живет - плохо, живут «все эти люди» - тоже нехорошо. Это называется - придирчивость.

Стервятник произносит это с беззлобной насмешливостью, однако по мере того, как бравада Шайло иссякает, уступая место цепляниям за его руку и неявно выраженным претензиям к его знакомствам, в нем рождается раздражение на этот не соскабливающийся налет благонравия и абсолютно не желающую выстраиваться оценку действительности. Она ведет себя, как будто в очередной раз сбежала на прогулку из стерильного особнячка, и в очередной раз пребывает в культурном шоке от того, какие люди на улице грязные, грубые и злые. Разве что вместо папочки от этих немытых и грубых ее теперь защищает благородный наркодилер.

В корне неверное представление. Самоубийственно опасное.

Ладно. Он любит звучание своего голоса, он попробует растолковать еще раз. 

 - Я везде многих знаю, - Стервятник подмигивает женщине, с развала которой забирает бутылку с мутно-коричневатой жидкостью, но насмешка в его тоне звучит уже без веселья. Его рука в перчатке смыкается на запястье Шайло, но намерения успокоить в этом жесте не чувствуется и в помине. – Тебе не нравятся маргиналы, прикидывающие, как бы тебя поимели? А как насчет сутенеров? Врачей, которые подменяют в центрах трансплантационные органы, чтобы толкнуть здоровые из-под полы? Копов, которые берут и у корпорации, и у уличных воротил? Утилизаторов биомассы? Пациентов распущенного дурдома?.. Знаешь, что общего у всех моих знакомых? Все они – часть Рынка. У нас больше нет экологии, чтобы сесть под деревьями и задуматься о морали. У нас есть только фундамент из трупов, из которого растет Город, над которым растет Башня. Рынок Башни оперирует толпой, согласной, чтобы от них отрезали куски, пока они смотрят рекламу красивой жизни по телевизору. Рынок Города выживает и наживается без рекламы. Ублюдки ли мои знакомые? О, безусловно. Их преимущество лишь в том, что они чуть менее лицемерны, чем те, что выдают кредиты на органы и называют это спасением, а не сделкой с монополистскими процентами. А теперь сенсация дня: знаешь, чем ты отличаешься от всех этих людей? Ничем. Ты точно такая же часть Рынка, как они. И если ты хочешь выжить, они будут и твоими знакомыми, как бы они ни смотрели, и чем бы от них ни несло. Людям не нравятся те, кто в той же яме считает себя лучше других, и люди сожрут любого, кто сам ставит себя жертвой. Чем быстрее ты это осознаешь, тем больше у тебя шансов, потому что я, если вдруг у тебя сложилось обратное впечатление - не твоя палочка-выручалочка. Я - знакомый своих знакомых. 

Прекратив всё это время продолжающееся движение мимо иссохших, больных, безразличных или лихорадочно веселых жителей подземки, Стервятник останавливается у входа в тоннель. Все стены и потолок вокруг расписаны символами, которые, если уметь их читать, рассказывают о направлениях, расстояниях и опасностях по дороге. 

Он смотрит на Шайло. В мигающем полудохлом свете и фоновом шуме, похожем на гудение роя дронов, его взгляд вовсе не выглядит внушающим доверие.

 - Хочешь спросить меня, почему при всей этой данности я спонсирую твои лекции вместе с полевыми экскурсиями? - она хочет спросить, он знает. - Считай, что мне настолько не нравится GeneCo. Тебе со мной повезло, но оценивай свое везение трезво и не ставь на него все свои фишки. Кстати, тащиться еще три локтя по карте, поэтому если хочешь отдохнуть, то лучше сделать это здесь и сейчас. 

Приподняв сумку с всунутой туда бутылью, он жестом еще раз предлагает ей попробовать - и это скорее тест на понимание, чем приглашение к попойке.

+2

12

Придирчивость, свойственная Ребекке, поначалу удивляет Шайло - она не сразу соображает, что речь идет о ней самой, поэтому несколько секунд изумленно хлопает глазами, а после, разобравшись что к чему, открывает рот, дабы возразить, но осекается - "Я же не об этом..." В действительности, она именно так оценивает все происходящее и Стервятник чертовски прав в своих выводах. Единственное в чем его можно было бы упрекнуть - в чрезмерно внезапном информировании тепличной девочки. Она не так глупа, чтобы не прийти к выводам самостоятельно, но не настолько свыклась с мыслями, чтобы сделать это в первые же двадцать минут знакомства с чудесным миром подземных тоннелей. Слова мужчины словно ушат ледяной воды - действуют обжигающе холодно и отрезвляюще. Ей действительно нельзя ни на кого положиться и он, Стервятник - не ее друг, он - знакомый своих знакомых. Уоллес могла бы поспорить с тем, что считает себя лучше других, но не имея доводов в свою пользу перечить не решается - именно так она и считает. Не потому что люди, прозябающие в захолустье, не так говорят, пахнут или выглядят - потому что они думают принципиально иначе. Если отбросить беспомощность, к которой по глупости и инерции начала привыкать Шайло, то в ней останется еще, как минимум, желание вернуться в привычную среду обитания, а еще лучше изменить ее. Еще никто и никогда не был так близко к захвату, пускай и нежеланному, власти над GeneCo, так почему бы не воспользоваться этим, имея благие намерения. Желание слишком амбициозное для любого, находящегося под сводами метрополитена, кроме одной-единственной девочки, воротящей нос. 
- Я... - позволив себе начать, девушка сразу же замолкает, решая оставить оправдания и сделанные выводы при себе, а еще лучше промолчать весь остаток пути, - Неважно.
Да, ей определенно стоит промолчать, а не пускаться в полемику. Да, она совершенно точно является частью Рынка. И да, ей необходимо выжить хотя бы для того, чтобы всем доказать - она не такая слабая, как может показаться на первый взгляд. Принять все это сложно, но не невозможно. Конечно же Шайло не перестанет слышать шепот за спиной, не перестанет морщить нос от отвращения, но главное - она вынесла из разговора намек на новую цель, которую необходимо преследовать, чтобы не погрязнуть в болоте отчаявшихся и согласившихся водорослью плыть по течению. Задача Уоллес - отчаянно грести против него.   

Тест на понимание Шайло проваливает с треском и не только потому что вновь отрицательно качает головой, отказываясь от предложенного угощения, но и потому что максимально дистанцируется от Стервятника, обхватывая себя руками и поджимая губы. Ей не нравится не только понимать все то, о чем он говорит, но еще и то, как он заявляет об этом. Чего в девушке больше - обиды, досады, злости или отчаяния - она и сама не знает, но теперь она твердо уверена - из этого дерьма необходимо выбираться и делать это как можно скорее. Впервые за все время проведенное бок-о-бок с наркоторговцем она пытается включить голову и по-настоящему подумать о собственном будущем, кажущимся отнюдь не радужным.
- Не хочу, - уверенно заявляет Уоллес и направляется в сторону испещренных знаками стен. Разумеется, в ней снова вспыхивает юношеский максимализм, подсказывающий неправильные решения, но чтобы понять еще и это, черепную коробку девочки необходимо разверзнуть, что в данный момент весьма проблематично. Ее мысли целиком и полностью забиты словами Стервятника, с не утихающей острой болью забитыми прямиком в мозг. "Уж как-нибудь обойдусь и без отдыха..." - резюмирует она и старательно разглядывает надписи, стараясь переключить внимание, но ничего толкового перед собой не видя.
- Что все это значит? - Шайло пытается сменить тему разговора, не удостоив ответом предыдущую, указывая на урбанистическую живопись - пищу для размышлений она уже получила, а принять еще больше уже неспособна. На самом деле, ей совсем не интересно, разве что с точки зрения общего развития - может пригодится в той самой ситуации, когда вынужденно придется остаться совсем одной. Отворачиваясь от коллеги по путешествиям, девушка едва заметно шмыгает. Все-таки ей обидно. Она еще совсем юная и может позволить себе подобную реакцию, однако совсем не хочет ее демонстрировать. Уоллес отчаянно жалеет себя, а еще жалеет, что решила направиться в родной дом - лучше было бы оставаться в пустующей башне из слоновой кости и еще какое-то время пребывать в счастливом неведении, отрицая реальность.

Отредактировано Shilo Wallace (09-09-2020 00:15:10)

+1

Страница: 1

Вы здесь » Novacross » на борту корабля // фандомные эпизоды » Smells like teen spirit

Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно