шива — гарпии
charlie james;
• • • • • • • • • • • • • • •
'отношения с вашим персонажем/дополнительная информация

— всё что нужно знать о шиве;

— шива пришёл в Дом в 13 и сразу загремел в колонию для малолетних в самую отбитую стаю — гарпии;
— у шивы тут же нарисовался крёстный — хиросима. ныне идальго;
— сдружились до радужных соплей того, что вместо заточки в бочину  — опасная бритва аккурат по башке с бедой (спокуха — хиросима бреет бережно, со знанием дела), пока на голове рвать больше будет нечего (у шивы — трихо-что-то-там — спасибо птср или компульсивным расстройствам);
— шива — тварина харизматичная, но с классическим набором гарпийский бзиков: кровь-кишки-повторить;
— шива — это опасно-уязвимое деление пространства. Шива — это тот, кого нельзя не позвать с собой;
— хиросима валит из стаи гарпий в 14 и не куда-нибудь, а в логово врага  — к китобоям. зовёт крестника с собой, но шива не одобрил (наркоман что ли?);
— отношения повзрослевших шивы и идальго — неловкость наивысшего её значения, просекание ебли взглядами, сбрасывания напряжения спонтанной поножовщиной  — легко не будет;
— если надумаете брать касатика, то прежде прошу в тг: @bluehoure04

Дешёвая пластиковая зажигалка высекает искру по третьему кругу — безрезультатно. Пахнет газом. Рассохшаяся рама неприятно занозит руку, он прикрывает её, отгораживаясь от Наружности хлипким стеклом, некстати радуясь, что ржавые петли не скрипят.

Стайная рисует абрис согнутого ключа — ссутулившаяся спина каменеет под несвежей футболкой. Пересохший язык слизывает с губ табачный вкус. Идальго хочет обрасти животными инстинктами и успокоиться в монохромном цветовом спектре. Преодолеть какое-то смешное (бесконечное) расстояние от первой до шестой комнаты. Сложить рыцарские латы и без лишних эмоций сомкнуть челюсти на ЕГО глотке.  Эмоции — они грызут его как блохи, до счесанной кожи и следов от зубов. До фантомного зуда  в дёснах от невозможности оторвать кусок от Шивы.

Идальго уже мысленно бежит по тёмному спящему коридору, прихватывает початую пачку сигарет, какую-то мелочь, и серьезно, куда проебались его штаны? Разжимает пальцы и кладёт курево на стол. Тусклый отсвет зажигалки оседает на койке, ткёт драпировку из вафельного полотенца на столе, бликует на разорённой, даже на вид шуршащей, упаковке из-под снэка и глянцевой округлости стакана.
Нет. Он не должен уходить. Не теперь.А когда-то было по-детски беззаботно: ✱✱✱Этот пахнет будто вылупился из яйца, как и все гарпии. Будто изгваздался в гнездовище, вымарался в скотстве и нечувствительности к морали. Собрал на своей шкуре стайные запахи. От него несёт подвздошной гнилью — свой. Хиросима выкусывает мякотку с предплечья — на вкус та же дичь — гарпия. Губы Хиросимы перетирает в фарш от тяжёлой руки наружной детки. Хиросима сплёвывает багряный сгусток третьей отрицательной под ноги выродку, а клеймящее 'Ш'ива' — прямо в шакалье лицо напротив. Каркающее 'Шива' птенцов вытесняет ошметки наружной грязи из стайной комнаты.

— не, я на эту церебральную еблю не подписывался,

Но слово вожака не то, чтобы легко проигнорировать. Хиросима на свою голову случился крёстным, теперь, по-ходу ещё и фее(й)м. Заточки из зажигалок, 'зубчатые перчатки' с закалёнными гвоздями, кастет из терки, украденной на кухне — пиздюк схватывает на лету и скалится всякий раз, когда приносит кровавой добычи больше, чем навязанный гуру. Хиросима различает ровное дыхание ночью, когда птицы спят. Чувствует затылком прицельный взгляд, когда их, взглядов, с десяток наберётся на Перекрёстке. Слышит именно его сип, стон, рвотный позыв в общей рукопашной свалке.

— блядь, — признаётся тоскливо, — скорешились.

февраль — ткачи
рaul сraddock ;
• • • • • • • • • • • • • • •
'отношения с вашим персонажем
как месяц идет в календаре один за другим, так и Март с первого дня ходит за Февралем по пятам; заворожено наблюдает влюбленными глазами, когда тот отворачивается; вместо того, чтобы привычно щетиниться сосульками, улыбается и ластится, благодарная за то, что дал ей кличку и вытащил из угла, в который Март забилась взъерошенным котенком, напуганная мрачностью Дома; заботливо таскает из Наружности потрепанные сборники поэм с чьими-то пометками на полях; обиженно надувает щеки, когда слышит неодобрение за свои полеты, но воспринимает это как заботу, отчего под ребрами что-то оттаивает; отпаивает настойками, когда Февраль снова заходится кашлем, отказываясь посещать Могильник; да боясь дышать слушает его стихи, мечтая написать свой в нелепой попытки выразить чувства. а в голове только я  т о б о й  п р о с т у ж е н а. но этого Март никогда не произнесет вслух. забавная. будто бы Февраль не знает.

на вид Февралю пятнадцать, для взрослых восемнадцать, а на самом деле – никто не знает сколько столетий.
у Февраля челка вихрится белой пургой, глаза блестят колючим холодом и паутины голубоватых вен как трещины по льду расползаются по бледной коже.
издалека Февраль пахнет безразличием, одиночеством и таинственным ничем, но стоит приблизиться, вдохнуть поглубже и заболеть им, как тут же просачиваются нотки уюта, заботы и какой-то едва уловимой надежды. то ли на скорое потепление, то ли на окончательное заледенение.
в личном деле у Февраля значится: «эмфизема»* с пометкой «курение строго противопоказано», но он упорно зажимает сигарету зубами, а потом хрипит, кашляет, задыхается, сплевывает кровь и падает в кресло-каталку, чувствуя, как сердце почти отказывает, но все равно мило, – как-то по-детски – улыбается в лицо своему недугу, а после и Паукам, с сострадальческим видом пророчащим ему скорую кончину. но Февраль в Доме вечность слишком давно, чтобы верить в байки про время – забавного выдуманного зверька.
у Февраля вечно двадцать девятое. тиканья часов для него не существует, точно так же, как не существует и Наружности, а значит не существует и смерти. а вот мечты – да, мечты это другое. их он любит. а еще любит писать стихи, анонимно публикуя их в Блюме; хрустеть мятными леденцами, сразу по два за раз; закрывать глаза и падать сквозь пустоту к разноцветным пристаням с хрустальными кораблями; любит кутаться в шарфы, ловить снежинки языком, пледы, вечера и Март.

бедуин — китобои
alessandro mahmoud;
• • • • • • • • • • • • • • •
'отношения с вашим персонажем/дополнительная информация
— состайник, не_любимый сын (ничего личного);
— "вышибала" китобоев, по совместительству — главный инициатор общесемейных увеселений.

по фактам:
— неграмотен, учится с младшими классами;
— тяжелое цыганское детство, за которое стыдно (выезжал на кражи коней за вас, но больше такими вещами не занимается);
— разговаривает мало (вероятно, стыдится небогатого словарного запаса), компенсирует богатой жестикуляцией и вообще на всех уровнях верит в язык тела;
— летун (?);
— где-то раздобыл кальян, жутко им всех раздражает.
приходите к китам, у нас есть мемы про то какие мы отбитые

ты пришёл не проситься в стаю – ты пришёл сдаваться, но с такой гордостью во взгляде, как если бы это нам предполагалось прятаться от тебя.
нам с тобой было по четырнадцать лет, и за моей спиной ты будто бы увидел спасение там, где на самом деле были лишь ряды коек, ободранных до ржавых металлических рёбер.
не знаю, кем ты был до Дома, цыганёнок, но тебе явно доставалось за беспокойство в руках. теперь подушки, тряпки и прочая мишура, подносимая состайниками, утешают ноющие белые шрамы, кольцами вьющиеся по пальцам; одному богу известно, спасают ли они твою вечно горящую душу от завистливого удушья, ведь тебя всю жизнь окружали не очень хорошие люди, а от такого непросто избавиться. они рассказали тебе, что где-то там есть Он и ему на тебя не наплевать несмотря ни на что, заставили поверить, но не научили тебя читать, чтобы узнать о Нем самостоятельно; они научили тебя брать чужое, но не научили жить с угрызениями совести. тебя бросили живучим, полным сил и стремлений, но без инструментов – необразованным и искалеченным, загнанным в угол неспособностью выразить себя так, как тебе того хотелось бы. впрочем, ты не сдаёшься: ты пришёл учиться, а потому, счастливый возможностям иллюзорного искупления и обретения семьи (бедный наивный ребёнок), ты улыбаешься, танцуешь, движешься по китовьей келье с грацией и силой дикого зверя. домовцы говорят, из китобоев ты едва ли не единственный, кто в своём уме; я говорю, они не знают тебя так, как знаем мы. они не знают, что за каждого из стаи ты был бы готов разорвать чужака. они не знают, как дорога тебе эта игра во что-то настоящее, насколько долго ты готов терпеть ради нее, как бы тебя ни старались задеть.
“откуда эта серьга, а, Бедуин?”
“как тебе занятия с мальками? уже продвинулись по алфавиту?”
“не отвечай, я знаю, тебе тяжело.”
ты напрягаешься каждой клеточкой своего тела, но не бросаешься, не услышав “фас” – таковы правила.
однажды ты точно заслужишь свой божественный кредит доверия обратно.

Икар — ифриты
Jamie Campbell Bower;
• • • • • • • • • • • • • • •
'отношения с вашим персонажем/дополнительная информация
х единственный колясник стаи, бывший бенгал;
х малоэмоционален, особенно на общеифритском фоне; сдержан, собран, скуп на реакции;
х с машинами Икару не в пример легче, чем с людьми;
х о ночи в спортзале он никому не сказал ни слова, не желая того породил этим ворох самых разных слухов; с тех пор прошло не меньше пяти лет;
х рожденному летать (на глазах у полной стаи эстетов) приходится ползать с особым мастерством, чтобы не испытывать на себе чужую жалость;
х Пауки выписывают ему тяжёлые антидепрессанты и все сопутствующие;
х иногда ему бывает тяжело заставить себя встать с постели;

В его руках оживают механические игрушки, сломанные вещи (все, кроме украшений - Икар не любит их) получают обратный билет из мусорного ведра; смотри, как его пальцы ловко обращаются с кусачками и отверткой, и с какой неохотой он поднимает на лоб сварочные очки, когда приходится выезжать на занятия. В Мекке не дышат полной грудью, и слава богам - иначе бы пришлось расслышать за благовониями привкус сварки и баллистола.

Икар лично собирал для Гримма последние две машинки - и обе до сих пор в прекрасном состоянии. Плата невысока - отдай то, что сам считаешь ценным. Бусину с браслета, перо из вороньего крыла, давний дар крестного - и не жалуйся, если они во что-то переродятся.

Орфею однажды пришлось отдать песню. Теперь она живет в музыкальной шкатулке на вечном повторе.

Икар знает цену молчания. Пять лет назад его нашли в запертом на ключ спортзале - смерть друга, которой он стал свидетелем (кто-то шепчется, что причиной, но это - ложь) навсегда отшатнула его от людей. Пауки сказали, что они будто оба упали с высоты (но откуда?), только второму не повезло проломить себе при падении череп. Икара отправили со сложными переломами в Могильник, из которого он вернулся уже на коляске и при новой кличке.

Страшная история породила уйму слухов и домыслов, аукнулась сменой директоров и позорным клеймом для директора прежнего ("допустил смерть по халатности"), Икару она чуть не стоила стаи - Шерхану не нужны были колясники в ближнем круге. Милость его не похожа была на прощение, Икара все же выселили - из комнаты хищников в комнату детёнышей. Но это было лучшим исходом. Говорили, будто бы Дезире этому способствовал.

Он начал с разбора детских игрушек, которые постоянно ломались у юных, еще не отрастивших собственных клыков и когтей бенгалов. Дезире приносил ему все полезное, что удавалось найти, в обмен на возможность понаблюдать за его работой. Икар привык к испытывающему взгляду лиса и со временем перестал его замечать.

Переход в стаю ифритов был легким и безболезненным, как то, что разумелось само собой - он и сам удивился, как черство отреагировал на смерть вожака.

Сейчас Икар сожалеет только о том, что единственная вещь, которую он не в состоянии починить - он сам.

элли — зверинец
alice pagani;
• • • • • • • • • • • • • • •
'отношения с вашим персонажем/дополнительная информация
с тех пор как элли приземлилась в канзасе зверинце она начала:
— экспериментировать с настойками Ткачей втихую;
— посещать общедомовские события, такие как СД, которые у змеек не в чести;
— курить в туалете, возле окна. не таясь. предаваясь созерцанию жидких осенних сумерек;
— изредка пользоваться даром притащенным с Изнанки. находить утерянные/украденные/прячущиеся предметы;
— вкушать радости простых смертных и позволить себе робкие обжимания на чердаке (похоже, фотокарточку с Элементаль снимут со стены директорского кабинета).

у Эль теперь дурные глаза, ироничный залом бровей, в ресницах путается жажда свободы и обещание проблем. ей хорошо. ей ровно.

вещает шива ;
tw: абьюз, сексуальное насилие, грязь, чернуха, прочий шик;
элли — чужая мечта; чужое — всегда интереснее [ломать]
эта девочка — случайная жертва. в неё срикошетило, и теперь гниет солнечное сплетение. эта заявка — коллективный (из двух человек) крик души.
дальше: расклад на троих; целым выберется никто.

если тебе интересно — заглядывай в телеграмм, только сначала, пожалуйста, обрати внимание, что:
мы ждем вовлеченность в движ и заинтересованность в персонаже, а также душевно просим понять, простить, и не брать Элли вторым аккаунтом.
в свою очередь, мы будем: плясать вокруг тебя с бубном, любить и облизывать, бесконечно разгонять персонажное и шутить смешные (неточно) шутки, и нам будет очень грустно, если твои и наши ресурсы, тепло и время будут потрачены впустую, поэтому, потенциальный соигрок, пожалуйста, загляни в наши анкеты, почитай наши тексты, а взамен — дай почитать свои, чтобы всё было честно.
так что приходи в тележку или гостевую, задавай вопросы, добавляй своё-новое. мы совсем не кусаемся!
@cocuchon / @bluehoure04

вещает идальго ;

аппетитный звук — спичка чиркает (с третьего раза получается) по боку отсыревшего коробка. неумелая затяжка поставляет в лёгкие табачную взвесь. никак. никотиновая лапа не сжимает смертельной хваткой патологически увечное сердце.

её можно принять за особу, позволяющую беспомощно тонуть в своей красоте. на деле — девочка — накрахмаленный воротничок со встроенным набором патриархальных качеств: хорошие манеры, красивый фасад, приличная семья — идеальный инкубатор для ваших потенциальных отпрысков. пока девочки превращались в девушек, пока каждая осознавала себя змейкой или шельмой, а иные занимались оккупацией Норы, она делала — ничего. за неё давно всё решили. хрусткие банкноты планомерно оказываются в карманах Маламута. щедрые пожертвования — интернату, а "высокие показатели обучения", "личностно-ориентированный подход", "непрерывный круглосуточный медицинский контроль" — ей, соплячке, которая родилась с золотой ложкой во рту и пролапсом митрального клапана.

от ребёнка с перебоями в работе сердца тускнеет богемный лоск. скривившийся от гипервентиляции силуэт не сочетается с винтовой лестницей из натурального камня. и обморочное тело, увы, не гармонирует с общим стилистическим решением помещения.

так в Доме появилась очередная змейка, а в змейках — Элементаль.

Эль познаёт новые грани боли. боль — созерцательна. шершавые шрамы от окурков на чьих-то острых пиках лопаток. запекшийся багрянец в уголках припухших от затрещины губ. в отзвуке приближающихся шагов Наги слышится не стук каблуков, а унизительный хлёст пощечины, сталь, прорезающая голос, хруст дроблённого стекла в карманах пиджака (кровь змейками обвивает раненые пальцы — тяжёлые капли падают на пол — коленопреклоненная роняет слёзы на мыски лакированных туфель Наги).

подобными знаками внимания Элементаль балуют не так часто.

в этом ей чудится шелест фантомных купюр.

когда дети стеблей привозят с собой соль и бриз из Дома-у-Моря, она приносит запах перемен и взгляд, обретший лезвийную остроту. никто толком не знает, что Нага и "надежда выпуска" не поделили, но в сентябре Идальго встречает старую знакомую  (с чемоданом на перевес) на лестничном пролете с шутливым:
"милая элли, твоя крыша совсем улетела — ты уходишь из змеек?".
на пороге зверинца Элементаль объявляет себя Элли.
никто толком не знает, кто её крестил.
у Идальго не может быть больше крестников — это всё равно что проклясть.

никто толком не знает, чем или кем ты стала в зверинце. расскажи мне, Элли.