"Наконец-то". Эта мысль вертелась у него в голове с тех пор, как Нарцисса переступила порог квартиры и за ней закрылась дверь. Повторялась с каждым вздохом, пока обмен нежностями после секса не сошел постепенно на нет и Люциус не задремал, убаюканный близостью с ней и ощущением удовлетворения от полной разрядки, телесной и эмоциональной. Кажется, на несколько секунд он по-настоящему отключился, прежде чем Нарцисса потормошила его, тронула чувствительную точку на груди и развеяла иллюзию, что ему хватило и долгие недели без приятных часов наедине моментально обнулились. Возможно, Малфой будет любить ее еще, когда восстановит силы, теперь медленнее, трепетнее, дольше, чем при встрече, а пока Нарцисса права - не время спать, у них не так много времени для свидания, и он, едва не уснув, принял позу, в которой касается ее недостаточно.
- М-м? - с усилием выдохнул Люциус в попытке стряхнуть с себя сонливость и пребывая в состоянии, когда даже собственное имя, произнесенное голосом этой женщины, погружало его в сладкую негу. Малфой лениво и почти неосознанно заключил Нарциссу в объятия, помогая лечь сверху. Его права рука спустилась по спине, по-хозяйски минуя поясницу, и тяжело остановилась раскрытой кистью под ней. С полузакрытыми глазами Люциус качнул головой, нашел губы Нарциссы и осторожно прикусил на пару мгновений. Мысли шевелились так же медленно и нежно, и вникать в суть заданного вопроса не хотелось, только слушать. Лишь последняя фраза заставила его открыть глаза полностью и задумчиво-сонным взором уставиться куда-то вдаль, мимо противоположного угла кровати, застеленной темно-зеленым, и резного столбика балдахина, в сторону отблеска от пламени свечи в круглом зеркале трюмо, облаченном в широкую викторианскую раму.
Прежние хозяева-магглы, будь они живы, скорее всего, не узнали бы сейчас свое любовное гнездышко, состоящее из спальни, ванной и кухни, которой после них никто так ни разу и не воспользовался. Их убийца сделал все, чтобы преобразить помещение и воплотить в его интерьере свою тягу к роскоши и темную слизеринскую натуру. Но подсознательно Люциус скорее стремился реализовать собственные представления о том, как бы выглядела их с Нарциссой спальня, если бы его отец закрыл глаза на проступки Блэков и позволил ему законно соединиться с лучшей из них. Получилось. Благодаря основательному подходу к внутреннему убранству Малфою удалось сохранить здесь иллюзию уюта, безопасности и безнаказанности, благодаря путанице с маггловской бюрократией, из-за которой аврорат не сумел отследить присвоение имущества, - оставить права владения этой квартирой за собой, благодаря охранным чарам - скрыть то, что уже долгие годы происходит внутри.

- В самом деле? - произнес Люциус спокойно и рассеянно, сделав короткое движение бровью. - Я вижу кое-кого другого каждый раз, когда смотрю на него.
Слова вдруг сложились в ложный подтекст и прозвучали очень странно через десять лет после того, как Малфой убедился, что Драко - его плоть и кровь. Конечно, теперь он замечал сходство. Однако рождению мальчика предшествовало неспокойное время, когда Люциус сомневался и временами даже устраивал Нарциссе допросы, подозревая ее в попытке обвести его вокруг пальца и добиться через него привилегий для ребенка. В конце концов, ее супругу совершенно не обязательно было быть единственным мужчиной, которого она одурачила. Пожалуй, Люциус окончательно понял, что Драко - его сын, в момент, когда белокурая голова мальчика оказалась в его ладони. Понял больше разумом, чем сердцем, ибо едва ли темно-русый Персей Блэксмит породил бы на свет кого-то настолько светловолосого. Это также был тот момент, когда Малфой осознал, что его план подменить детей и стереть память свидетелям оправдан. Это был момент, когда его нелюбимая жена находилась при смерти, а Люциус - лицом к лицу с перспективой овдоветь и остаться на руках с дочерью, в то время как его истинный наследник будет расти в семье полукровки. Это был момент, когда их с Нарциссой общему сыну было предназначено носить фамилию Малфоев, как они и мечтали. Драко предстояло воспитываться в чистокровной семье и получить хорошее воспитание, большое состояние и дорогу в лучшие дома магического мира, а его настоящая мать могла бы навещать его, когда захочет. Отличный был план с единственным изъяном - Деметра выжила. И теперь купалась в лучах любви Абраксаса Малфоя за то, что подарила ему внука.
- ...Тебя. - Он еще не воздал Нарциссе дань уважения, обожания и благодарности за вчерашний знаменательный день, и самое время было сделать это сейчас. Люциус вновь чувственно припал к ее губам, словно вознаграждая за свой дар - тот, который принял от нее десять лет назад, - а затем сказал: - Драко вне себя от восторга. Не мог расстаться с твоим подарком и не давал мне спать полночи. Хороший выбор.
Может быть, стоило сказать честно - "нам", потому что миссис Малфой тоже не спала, пытаясь уложить капризного и радостного именинника, но Люциус не захотел. Для нее не было места ни в этой комнате, ни сейчас в его мыслях. Особенно на следующий день после десятилетия мальчика, к которому она не имела абсолютно никакого отношения.

Будь это спальня в Малфой-Мэноре и их общее супружеское ложе, они бы не шушукались сейчас о том, понравился ли их общему сыну подарок. Они оба видели бы его радость воочию, не украдкой. Да и подарок был бы один, совместный, каждый год. Люциус не стал бы внушать Нарциссе, что Драко будет счастлив от их количества и лучше каждому подготовить что-то по отдельности, как делал это с Деметрой, почти садистски наслаждаясь возможностью не объединяться с законной супругой даже в такой мелочи. Впрочем, в этом году та даже не предложила - то ли привыкла к установленным мужем семейным традициям, то ли ждала от него извинений за то, что две недели назад Люциус заклинанием сбил ее с ног. Видит Мерлин, просить прощения он не собирался.
Будь это спальня в Малфой-Мэноре и их общее супружеское ложе, не прозвучало бы никакого "через год в школу им обоим". Они бы фантазировали о том, как письмо из Хогвартса получит их единственный и любимый наследник, точно так же довольные тем, что получилось из их плоти и крови. И точно так же уверенные, что воспитали Драко достаточно амбициозным для Слизерина, попав куда, он окончательно поставит последнюю точку в вопросе, годится ли ему в пару студентка с какого-нибудь Рейвенкло или Гриффиндора, чей дед маггл. Большую часть времени Люциус старался воспринимать Аврору именно так, как ее видело общество, - говорят, когда сам веришь в ложь, ей охотнее верят другие. Поэтому шутка о браке между Малфоями и Блэксмитами была в первую очередь нелепой, а уже потом имела кровосмесительный подтекст.
- Вполне в его духе. - Люциус тихо и презрительно засмеялся, но через мгновенье с гаснущей улыбкой и непониманием нахмурился, когда по красноречивому молчанию и выражению лица Нарциссы осознал, что не до конца проникся иронией. - Подожди, это не шутка? Он правда мелет этот бред?.. Я было решил, что ты это сама только что сочинила. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но я не считал Смита таким идиотом.
Правильнее было сказать: "Я не считал Смита таким прозорливым". Малфой сейчас напрягся бы, если бы воспринимал прорицания всерьез и если бы Персей не демонстрировал отсутствие этих способностей, не подозревая о своих рогах. Блэксмит будто чувствовал, что воспитывает девочку, к которой он, несчастный полукровка, должен относиться не меньше, чем как к принцессе, потому что, в отличие от него, Аврора происходит из более уважаемой, более состоятельной, более достойной семьи и в ее жилах течет чистая кровь, унаследованная от обоих родителей. Такие девочки, по справедливости, заслуживают многого, но Авроре не повезло, и единственное, что ей способен дать болванистый приемный отец из того, чего не может дать настоящий, - это любовь, которая в этом мире ничего не стоит и даже приносит проблемы.
- Если не перегорит идеей, скажи, что может смело обсудить этот вопрос со мной. Только пусть приходит трезвым, - с ленивым великодушием проговорил Люциус, кончиками пальцев левой руки плавно поглаживая Нарциссу по плечу. Самодовольный блеск в его глазах и издевательская интонация, которой он подчеркнул слово "смело", не оставляли сомнений в том, что даже если Перси не спасует перед авторитетом и все-таки дойдет до Малфоя, его ожидает унижение. "Сумеет?" - читалось в ироничной улыбке. - Как-никак, такие вещи должны решать отцы.
"Точнее, один отец. Ты здесь ничего не решаешь, пустой, самовлюбленный, бесхребетный грязнокровка".
Пожалуй, Люциус мог бы исполнить голубую мечту Персея Смита только в одном случае - если бы чистокровные маги оказались на грани вымирания и им не оставалось больше ничего, кроме как сочетаться браком с близкими родственниками. Но даже при этом Малфой сделал бы его триумф невыносимым, раскрыв истинное происхождение Авроры и... поссорившись помимо Перси и с Сэлвинами, и, возможно, с Блэками. Публичный скандал был бы обеспечен, однако это все же лучше, чем признать поражение собственных взглядов и притворяться, будто женил сына на недостойной девушке. Хорошо, что до этого никогда не дойдет. Впрочем, картина пышной свадьбы Драко и его сводной сестры из-за шутки Нарциссы все же поселилась в его воображении, и Люциус вдруг подумал о том, о чем отцы обычно не думают. О том, что желательно предотвратить любой ценой.
- Лично я считаю, что и друзьями им быть не следует. - "Потому что дружба между мужчиной и женщиной - чаще всего иллюзия". Лицо Малфоя немного посуровело, и словно вкладывая в голову Нарциссы опасения, которые он ни за что не высказал бы от своего имени, он произнес: - И мы могли бы попробовать разделить их, если тебя беспокоят эти идеи твоего благоверного. Я могу послать сову Каркарову, и он не откажет помочь с устройством в Дурмстранг по старой дружбе.
Люциус физически почувствовал, как Нарцисса напряглась в его руках, прежде чем он договорил. Наверно, не закончи он свои неторопливые мысли вслух, она бы ударила его коленом. Утащить в другую семью ее единственного сына было жестоко само по себе, отослать его учиться за границу значило продолжать ее мучить. Уже намеренно, изощренно. Однако Люциус не планировал этого делать и имел в виду иное.
- Тебе останется только убедить своего самодовольного болвана, что это хорошее место для девочки и оно принесет ей в будущем выгодную партию, приближенность к темным магам и достойное положение в обществе, - закончил он и равнодушно повторил: - Если ты беспокоишься.
Если Нарцисса беспокоится, что Драко и Аврора могут сделать такую же глупость, как некоторые их родители, - полюбить.

Выдержать интригу, пускай и на безопасные несколько секунд, определенно стоило - ради того огонька гнева, который загорелся у Нарциссы в глазах и заставил Люциуса придержать дыхание, но, конечно же, не от страха. Жаль, он не мог похвастаться тем, что сам заронил в ней это темное зерно, хотя на заре их юности очень старался. Нарушения правил Хогвартса, книги по темным искусствам, разговоры о власти чистокровных волшебников, которой нужно добиться любой ценой, теперь виделись довольно смешными мальчишескими попытками увлечь умную девочку на сторону зла. Жизнь между тем справилась лучше. Сейчас уже можно было только гадать, какой стала бы Нарцисса, если бы тогда, на ее свадьбе, когда она разнесла непростительным заклинанием подарок Андромеды, он повел себя иначе и не совершил то, что всегда, всегда предстояло совершить ему, а не Смиту. Оказалась бы она хорошей, покорной женой? Или ненависть к сестре, унижение ее семьи и бракосочетание с отвратительным ей мужчиной к тому времени уже наложили на Нарциссу свой отпечаток, и Люциус не имел права забирать себе лавры у обстоятельств? Теперь это неважно, ведь он все равно получает желаемое.
- Значит, так и сделаю, - лениво подытожил Малфой, удовлетворенно прикрывая глаза. В спокойном выражении его лица читалось: "Я не сомневался, что ты прислушаешься к моим разумным аргументам".
Нарцисса прикоснулась губами к шее, пощекотала зубами ухо, и Люциус глухо зарычал сквозь широкую ухмылку, а затем перекатил голову на противоположную щеку. Девушка, с которой он встречался в школе, - стала бы она использовать зубы таким образом? И смогла бы услать невинного ребенка далеко на север ради собственной свободы? Малфой уже не узнает, потому что теперь любит женщину, готовую убить его взглядом за последнюю возможность видеть своего ребенка и достаточно дерзкую, чтобы пытаться управлять не только его телом, вызывая мурашки на коже и сладкую дрожь внутри, но и другими его желаниями.
Люциус полностью открыл глаза. Опасный огонь в зрачках Нарциссы за минувшие секунды никуда не пропал, он просто упустил его из вида. Этот огонь по-прежнему заводил Малфоя и вызывал восхищение, однако Люциус ответил холодным немигающим взглядом змеи, предупреждающим о том, что следующий шаг на запретную территорию может стоить дорого. Как бы воинственно Нарцисса ни выглядела под своей внешней мягкостью, он не позволит ей указывать ему, как вести себя в собственном доме.
- Постараюсь. - В ровном тоне Люциуса не слышалось ни намека на капитуляцию. Он не обещал, он делал одолжение своей любимой женщине, которая просила его о чем-то трудновыполнимом. - Если она не будет меня сердить.
Жаль, что невозможно переложить ответственность на Деметру за все их неудачи точно так же - одной фразой, не называя имени. Жаль, что не спросить с нее воздаяния за них. Жаль, что нельзя наказать ее за решения, которые ее отец и Абраксас Малфой принимали без ее голоса. Хотя почему нельзя, если Деметра - единственная, до кого в этой ситуации можно дотянуться? Единственная и как назло пешка у судьбы в руках. В целом ее муж это понимал, но не тогда, когда она испытывала на прочность его терпение, которое с годами расходовалось все быстрее. Сейчас уже трудно было вообразить, что в школе они были друзьями. Та дружба сдерживала яростное недовольство Люциуса до поры до времени, и кажется, именно после рождения сына его начало раздражать в этом браке абсолютно все. Узы, которые связывали их вместе словно путы. То, как Деметра по-матерински прикасалась к чужому ребенку. Ее истеричное желание уважения. Ее страх. Ее темные волосы.
Деметра - не Нарцисса. Если бы Люциус не считал зазорным оправдываться за их дуэли, то вот он, его главный и честный аргумент. Пожалуй, его жена походила на его любовницу лишь в одном: теперешняя Нарцисса тоже пыталась бы отбиться. Однако и тут просматривалось их основное отличие. "Я никогда бы не делал ничего подобного с тобой. Ты знаешь это", - подумал Малфой, но не стал уходить от темы. Нарцисса ведь глубоко плевала на побои, ее главной заботой всегда был Драко, который через год уедет в школу, к новым впечатлениям и оставит ссоры родителей позади. А пока пусть привыкает к тому, что мир - не банка с засахаренными крыльями бабочек.
- Я не убью ее у сына на глазах, если ты этого боишься.
Цинично, зато правда. Это Люциус Малфой может обещать и даже клясться своей свободой, потому что он вообще не собирается убивать Деметру. Досадно, но это не принесет ему счастья. Удовлетворение - возможно, однако несколько минут того не стоят. После них его ждут расследования, похороны, слухи. Когда убивают замужнюю женщину, первый подозреваемый всегда муж, и Люциусу нисколько не улыбается перспектива им стать. Особенно когда оказывается, что информация о происходящем в Малфой-мэноре легко выходит за его пределы. Устами младенца. Люциус нахмурился.
- Как ты узнала? Драко сам тебе сказал?
Похоже, ему следовало преподать сыну урок о том, что в приличном обществе не принято выносить сор из избы.

Люциус изогнул губы в злой, презрительной и недоверчивой усмешке. Это Нарцисса называла "своими методами"? Подслушивать тупоголовых, низших существ, жалких рабов, которые возомнили о себе непозволительно много и вместо того, чтобы выполнять положенные им функции, вздумали обсудить хозяев? Шпионить возле кухни, в то время как он пригласил ее на праздник, чтобы она смогла наблюдать за своим сыном и, может быть, даже осторожно общаться с ним? Какая бесполезная трата времени, и ради чего? Впрочем, коль хочет взглянуть изнутри на его брак, пусть смотрит и убеждается, что его сердце спустя столько лет по-прежнему принадлежит ей. Возможно, Люциусу даже следует быть чуть более открытым перед Нарциссой насчет всего, что происходит в Малфой-мэноре. Возможно, ему все же стоит на всякий случай провести с Драко профилактическую воспитательную беседу и разъяснить, о чем можно болтать, а о чем нет, - нужно только выбрать верный подход, чтобы секретностью не создать у сына впечатление, будто Малфоям есть чего стыдиться. И совершенно точно надо будет научить нерадивых домовых эльфов не трепать языками, иначе они могут запросто их лишиться. Кто-нибудь один расстанется с языком, уже когда Люциус вернется домой - показательная порка не помешает, даже если Нарцисса чего-то не договаривает. Он посмотрел на ее пристально, но спокойно. Можно было устроить ей допрос, добиться правды строгостью или лаской, заставить поклясться никогда больше не лгать ему впредь, но разве предмет разговора стоит того, чтобы портить себе долгожданное свидание? Малфой надеялся на продолжение, а для этого не нужно было раздражать Нарциссу вещами, с которыми он может выразить свое несогласие и потом. Его подозрения быстро смягчились от предвкушения близости, а затем безжалостное "я хочу" направило его недовольство в другое русло.
Конечно, их желания совпадали. Люциус был бы очень не против, если бы судьба распорядилась с Персеем Смитом по справедливости и наградила его случайным убивающим заклятьем, неизлечимой болезнью или, на худой конец, удачно поставила подножку. Своей смертью этот ублюдок принес бы, пожалуй, намного больше пользы, чем за всю свою никчемную жизнь, и заслуживал быть похороненным под своей настоящей фамилией, а не той, которую нагло украл у достойной женщины. Убогий кретин, напыщенный полукровка... Хотя даже будь он волшебником из приличной семьи и обладай насколько-нибудь более выдающимися личными качествами, Малфой все равно бы ненавидел его до мозга костей и, быть может, даже больше. И Нарцисса, он был в этом уверен, ненавидела бы тоже. Они оба желали Персею смерти, и миссис Блэксмит не было нужды говорить об этом вслух, если ее слова не подразумевались как просьба или не предвещали ее.
- О какого рода смерти ты думаешь? Есть что-нибудь на примете? - Люциус намеренно не сказал "способ". Это означало бы открыто подтвердить, что он понял Нарциссу правильно, означало "убийство" и в то же время говорило о его согласии, которое уже отозвалось в его душе на жестокий намек, но которое он пока не спешил давать вербально. Каким бы заманчивым ни было это предложение, каким бы вальяжным и будничным ни был его тон, что бы Нарцисса ни читала в его коварной полуулыбке, Малфой не собирался относиться к этому вопросу легкомысленно. И поэтому тянул время, ожидая момента, когда она озвучит свои желания конкретнее сама. А пока не повредит немного пофантазировать. Ничто так не возбуждает, как мысль о том, что ты прикончишь своего врага и возьмешь его жену. Хотя последнее Люциус уже сделал, делает, будет делать и так. - Хочешь, чтобы он страдал или ушел тихо?
Он мог сейчас пообещать Нарциссе исполнить ее желание, и она, наверно, сочла бы, что ее возлюбленный читает ее мысли. Будь Малфой младше лет на двадцать, неосторожная клятва могла бы и правда сорваться у него с языка уже сейчас. Это не значит, что теперь он бы не убил ради нее. Персея Смита было не жаль, возможность когда-нибудь раз и навсегда избавиться от него манила, однако здравый смысл удерживал Люциуса от поспешного ответа. Если бы все в этой жизни можно было решить, просто устранив тех или иных людей, они с Нарциссой оставили бы за собой гору трупов, лишь бы исполнить свои мечты: родителей, сестры, жены. И, вероятно, оказались бы в Азкабане, потому что после убийства неминуемо остаются следы, как бы тщательно ты его не планировал. Малфои не любят, когда цепочки свидетелей, улик и нестыковок приводят к ним. У Люциуса это в крови, поэтому ему нужно время, чтобы поразмыслить над еще не озвученной просьбой и разобраться в ее причинах.
"Почему именно сейчас?"

Какой из предложенных им вариантов был правильным? В глобальном смысле - не так и уж и важно. Ведь если они с Нарциссой сегодня договорятся и разработают план, тот все равно не будет включать пункт, который дает Люциусу удовольствие присутствовать в самый сладкий его момент. Прилететь к смертному одру Персея Смита, как стервятник, рискованно. Тот вхож в дом Малфоев, но никак не в круг тех, с кем они поспешили бы проститься, прежде чем он испустит дух. Поэтому Люциусу только и остается, что тешить свою жажду убийства фантазиями сейчас, а после - подробными рассказами и благодарностью новоиспеченной вдовы, чей ответ нисколько его не удивил. После стольких лет ненавистного брака Малфой не ожидал от Нарциссы снисхождения. Ее жестокость была восхитительна, хоть и росла из сломанной и часто горькой судьбы их обоих. Люциус с наслаждением выдохнул сквозь ухмылку, протянул руку, провел пальцами по обнаженной шее и плечу, уронил этим движением вперед прядь волос, пропустил ее между костяшками, медленно добрался по ней до груди, словно по путеводной нити, и задержал ладонь на округлости, лаская.
- Сиделка - это пустяк, - произнес он в такт, так расслабленно, как будто мог решить эту проблему прямо сейчас, не вставая с места и даже не одеваясь. Впрочем, тут вмешательства от Люциуса и не требовалось. Два десятка лет назад Блэки, конечно, скатились по социальной лестнице, однако все же не так низко, чтобы выдать младшую дочь за нищего, неспособного обеспечить себе качественную паллиативную помощь. - Можно нанять настолько старую и уродливую, насколько хочешь.
Потому что Персей Смит, не стоящий и ногтя своей супруги, не заслуживает, чтобы перед смертью за ним ухаживала красивая женщина. Пусть глядит на сморщенное старушечье лицо, а Нарцисса, не стесненная обязательством смотреть за ним двадцать четыре часа в сутки, навещает умирающего лишь тогда, когда ей вздумается посмаковать его мучения. Персей Смит не заслуживает ее ночных бдений в мыслях, как там ее смертельно больной муж. Не заслуживает ее иллюзии любви и сострадания, и Люциус твердо уверен, что от Нарциссы он их и не получит. Чего не скажешь о дочери. Аврора наверняка будет убита печальной участью человека, которого наивно считает отцом. Вот кто будет лить слезы, умолять мать помочь, испытывать боль, горе, жалость. Не находя в себе теплых чувств к девочке и даже желания уберечь ее от тяжелой душевной травмы, Малфой тем не менее ощутил в этот момент нечто похожее на ревность, собственнический инстинкт, отбивающий всякую охоту делать Персея для Авроры сакральной жертвой. Нет, тот не заслуживал и того, чтобы плоть и кровь Люциуса Малфоя провожала его в последний путь, рыданиями напоминая, что хотя бы одной душе он нужен в этом мире. Удалить бы ребенка, выслать подальше и не дать стать свидетелем трагедии, как он уже сделал в своем воображении. Было бы в реальности все так просто. Жаль, конечно, что Нарцисса подняла вопрос сейчас, а не через год, когда Аврора уедет в Дурмстранг, но просить ее наступить на горло своим желаниям теперь из-за такой малости даже Люциусу казалось бесчеловечным. Не ради этого она давила их восемнадцать лет. Не ради этого они восемнадцать лет соблюдали осторожность в том, чего по-настоящему хотели.
Малфой мысленно отпустил нити, тянущиеся от него к дочери, и решил не дергать за них попусту и не отбирать у Нарциссы право самой вершить ее судьбу. Чем заранее злиться из-за невозможности лишить недруга перед смертью абсолютно всего, лучше поговорить о приятном.
- Пускай кто-нибудь другой поправляет ему подушку, пока огонь разливается у бедняги по венам, или конечности самомумифицируются и рассыпаются в прах, - продолжал Люциус с той же вальяжной задумчивостью, чувствуя, как Нарцисса льнет к его уху, словно змея-искусительница. "Вот это уже предметный разговор". - Или пока он будет заливать простыню кровью из каждого отверстия в своем организме. Лупить головой об стену в попытке избавиться от боли. Лежать в параличе и рыдать, пока не сдохнет от обезвоживания. М-м-м.
Его речь и дыхание постепенно, но верно становились быстрее, и едва ли только усилиями Нарциссы. Как бы Малфой ни старался отсрочить момент своего неминуемого согласия, как бы ни показывал, что еще обдумывает решение и взвешивает риски, подсознательно он уже выбирал темный артефакт из своей коллекции, достаточной, чтобы воплотить в жизнь все, что он только что сказал. От этого кровь сладко закипала у него в жилах и устремлялась вниз, останавливаясь приятной тяжестью под животом.
Тот, кто нагло пользовался тем, что принадлежало Люциусу Малфою, скоро отправится к праотцам. В наказание Люциус обречет его на жуткие муки. Нарцисса, судя по всему, считает его всесильным. Все это невероятно возбуждало.
- Или тебе больше нравится удушение?.. - Он приподнялся на локте, обнимая ее одной рукой за бедра и заставляя прижиматься к груди сильнее. Малфой не ждал сиюминутного ответа и коротко, но чувственно и сильно поцеловал Нарциссу в губы. "Я хочу того же. Я хочу ему смерти. Я хочу тебя". Однако просто хотеть было все-таки мало. Не отодвигая лица, Люциус посмотрел на нее в упор. - Итак, отчего ты последнее время стала такой кровожадной?
Он бы задал Нарциссе этот вопрос, закинь она эту удочку и через пять, и через десять лет после свадьбы. С каждым годом риск, что их заподозрят в причастности к скоропостижной кончине Персея, произошедшей при таинственных обстоятельствах, становился все менее реальным, сейчас, возможно, никто бы уже не стал искать мотив у ведьмы и Пожирателя смерти, которые долго и успешно прожили каждый в своем браке, но Малфою нужно было знать все досконально. Что послужило поводом для этой серьезной просьбы? Почему не три, семь, двенадцать лет назад? Что нового Персей-мать-его-Смит натворил, чтобы Нарцисса подписала ему приговор? Бил? Неприятная мысль. Изменил и нарвался на общественное порицание? Вот идиот. Что бы это ни было, если супруги ссорились и тому есть свидетели, после убийства на это могут обратить внимание, и Люциус предпочитал сам оценить, с какой вероятностью это бросит тень на Нарциссу или на него самого, потому что за ненавистью к мужу она могла не видеть большой картины. Мерлин, насколько же проще было убивать магглов и получать за это похвалу Темного Лорда, чем хоть и не своих, но тех, кто надоедливо пытается набиться в свои и демонстрирует свою лояльность. Необходимость быть осторожным злила. Разве за чуть более чем полтора десятка лет они с Нарциссой не заслужили и половины своей свободы? Если за нее предстоит платить, то, черт возьми, почему?