Надменная улыбка, взгляд свысока, уверенный голос и время от времени прорывающееся в нем негодование. На суде Люциус Малфой держался спокойно, чернил союзников, обелял себя и даже находил силы смеяться над частью обвинений, которые - ну в самом деле! - якобы не имели к нему никакого отношения. Нарцисса не сводила с него взгляда, в то время как он едва удостаивал ее вниманием, но и в этом тоже она видела, чувствовала его напряжение, страх, почти панику. Перед Азкабаном, конечно, и еще больше - перед Темным Лордом, чье поручение он не выполнил, проиграв сражение горстке школьников и кучке магов, подоспевших к финалу.
У нее что-то дрожало внутри, мелко, противно. Ждало, завывало тонко, готовясь к худшему, грызло призрачную надежду.

Малфой-Мэнор оглушал Нарциссу тишиной, давил простором, уничтожал нарочитой роскошью - его было слишком много для нее одной. Впервые после свадьбы она чувствовала себя здесь лишней, чужой. Впервые за долгие годы особняк лишился хозяина и словно осиротел, скорбно затих, а ее попытки жить в нем дальше походили на тщету садовника, высаживающего розовые кусты на камнях. Мрачный и величественный, будто склеп, он безмолвно ждал... Ждала и Нарцисса. Ждала, слабо представляя, чего именно - каждый день был черной каплей, помалу набиравшей черное озеро отчаяния. Люциус в Азкабане, осужденный, приговоренный, сменивший свою элегантность на тюремную робу, вынужденно променявший высокое положение на статус неудачника, изгоя, паршивой овцы даже среди сторонников Темного Лорда. Невозможно, нелепо, страшный сон, бред... Правда.
Драко искренне пытался занять место отца, но вызывал у нее лишь жалость. Ребенок, совсем еще ребенок, слабый и не способный властвовать над самим собой, что уж говорить про мать. Нарцисса поддавалась ему из сочувствия и желания поддержать, и эти усилия истощали ее еще больше. Но распоряжение Темного Лорда явилось словно насмешкой над Драко, изображавшим главу семейства, и, оставив рыдать сына, вмиг растерявшего бахвальство, она бросилась искать защиты у Снейпа.

Сентябрь нахлынул как прибой на берег, унес Драко в Хогвартс - без него на удивление стало чуть проще, приходилось меньше притворяться. Нарцисса жила будто вдова, не получившая похоронку, разрываясь между страхом за мужа и сына, придавленная ощущением беспомощности, тяжелым гранитом бессилия. Ни тот, ни другой были уже не в ее власти. Ничего, больше она не могла сделать ничего. Только вручить обоих своих мужчин слепой судьбе и безмолвно выть в пустом вымершем доме. И если за Драко еще было кому присмотреть, то Люциус... она даже не знала, жив ли. Младшая из Блэков, наконец, получившая свою долю горя.
Было время - она тихо гордилась, что единственная не посрамила честь семьи. Меда ушла с магглорожденным, умерев для всех чистокровных, Белла сидела в Азкабане за чрезмерную жестокость (вот уж кто мог выстоять перед дементорами благодаря своей фанатичной преданности), и только у Циссы была достойная семья, было чем гордиться. Теперь гордость тихо съежилась внутри, а реальность плевала Нарциссе в лицо, забрав у нее все. Все, кроме огромного дома-склепа, в котором было похоронено их с Люциусом прошлое, их счастье и любовь. Полные радости дни являлись только во снах, перемежаясь с кошмарами, и она выныривала из них как из ледяной воды, потому что даже там не могла расслабиться, ощущая, как тьма сползается со всех сторон, чтобы накрыть их уютный маленький мирок.

Вспомнив уроки Прорицания, которое ей удавалось неплохо (преподаватель даже утверждала, что у Нарциссы есть к этому талант), она принялась искать ответов у свечей, у воды, огня, кофе и чая, хороших и дурных примет, чего угодно, что могло дать ей хоть какую-то уверенность. Отклик был стабилен - все умеренно плохо, без изменений, неделя за неделей, месяц за месяцем, почти без сдвигов... пока однажды стеклянная чаша с водой, в которую по капле падал расплавленный воск, чтобы застыть там чем-то (ну, пожалуйста!) успокаивающим, не упала со стола без всякой видимой причины и не раскололась вдребезги. Похолодев, Нарцисса больше не прикасалась к тому, что могло дать хоть какую-то информацию о будущем. Лишь отчаянно, до дрожи, надеялась, что это случайность. Что Люциус жив, в относительно здравом рассудке и... в том тяжелом равновесии, в котором пребывают узники в Азкабане - те из них, кто сохраняет способность мыслить, верить, бороться с отчаянием даже когда дементоры жадно пытаются лишить их этого.

А потом он вернулся.
Нарцисса даже не успела толком понять, осознать, прочувствовать его рядом - так быстро... Одно мгновение, когда она сжимала в немеющих руках Люциуса, и далее - только воздух, мысленный образ, дразнящий и невозможно близкий, к которому ей не прикоснуться, пока вокруг творится новое безумие. Погрязший в тишине как в тумане Малфой-Мэнор снова обрел звуки, дыхание, жизнь... только что это была за жизнь?..
Темный Лорд царил над ними, негромко приказывал, недвусмысленно намекал, выстраивал реальность так, как ему было нужно и Нарцисса мгновенно подчинилась всему - вслед за остальными, вслед за мужем. Уступила свое кресло за столом кому-то другому, заняв совсем не почетное место в середине, по левую руку от Люциуса. Чудом хранила видимое спокойствие, замирая от страха, от растерянности, от негодования. При этом тихо радовалась, что Драко после свинцово-тяжелого года уехал отдыхать во Францию и не видит, во что превратили его дом... его отца. И всем своим существом, до боли, до сведенного судорогой горла рвалась к Люциусу.
Коснуться бы его руки под столом. С нежностью поправить тонкую спутанную прядь, не желавшую аккуратно убраться в хвост. Невзначай задеть ткань у слишком широкого ворота. Просто рассмотреть хотя бы, просто рассмотреть, не прячась... ту тень, что вернулась из Азкабана вместо Люциуса Малфоя и отдает себя, свой дом, свое всё на растерзание горстки некогда уважаемых людей, потерявших всякий вид, заросших, исхудавших, полубезумных, фанатично и слепо преданных Темному Лорду. Великая честь, которой Нарцисса сейчас не хотела. Великая честь, которую она променяла бы на Люциуса - такого, каким он был год назад. Гордого, царственного, презрительно-элегантного, живого.

Когда он исчез, едва удостоив ее привычным жестом из счастливого прошлого, она осталась одна среди мужчин, голодных до общества привлекательных дам. Но вместо прежнего удовольствия от чужого внимания испытывала лишь липкую неприязнь и желание сбежать - туда, где ей надлежит быть, к Люциусу. Минуты шли, тяжелыми каплями медленно падали на водяное колесо ее терпения, и когда она, наконец, нашла предлог удалиться (к счастью, гости тоже куда больше стремились привести себя в порядок и банально выспаться, чем вести с ней беседы, услаждая взоры ее аккуратно уложенными светлыми локонами, не потерявшей стройности фигурой в элегантном темно-зеленом с серебром платье и прелестным лицом, еще почти нетронутым старостью), Люциус отсутствовал уже с четверть часа. Один из эльфов-домовиков, сбившийся с ног от стараний устроить гостей удобно и с комфортом, сказал, где его искать, и Нарцисса, не успев удивиться, по какой причине ее муж уединился в дальней гостевой, а не в собственной спальне, бросилась туда.
Вошла, не чуя под собой ног, прижимая к груди черную трость с серебряной рукояткой в виде змеиной головы - ее отобрали у Люциуса при аресте, но после суда и приговора Нарциссе отдали его вещи как законной супруге и целый год она хранила трость (а в ней - волшебную палочку) в надежде, что однажды сможет вернуть их владельцу. Момент наступил. Почему ей так неуютно и тяжело?

"Люциус..." - лишь в мыслях, не вслух. Он сидел спиной к двери, лицом к окну, за которым сгущались летние сумерки, и у Нарциссы щемило сердце от взгляда на его неухоженные собранные в хвост волосы. Когда-то ей нравилось зарываться в них пальцами и любоваться, как они шелком стекают с рук, словно жидкая платина. Год назад, целую вечность назад.
"Люциус..." Она не собиралась прятаться, не хотела его напугать внезапным появлением, но невольно ступала тихо, словно оберегая его право на одиночество даже от себя самой.
"Люциус..." Губами коснулась холодного серебра рукоятки, отполированного его рукой и отвыкшего от тепла. Замерла за спинкой кресла. Очень легко, лишь костяшками тонких пальцев, дотронулась до волос; рука скользнула по скуле и шее вниз, на плечо, гладя и словно бы обнимая, пока Нарцисса пыталась удержаться на тонкой грани между жаждой приникнуть к нему и уважением к его смятению.
- Люциус, - нежным тихим шепотом, боясь спугнуть их хрупкое уединение, разбить крохотный мирок на двоих вдали от гостей, суеты, Темного Лорда. Склонившись, Нарцисса мягко прижалась щекой к его голове и закрыла глаза, сдерживая непрошеные горячие слезы. Их было много за этот год, слишком много, так пусть сейчас подождут. - Я принесла твою трость.

- Люциус Малфой приговаривается к заключению в Азкабане...
Нарцисса стиснула руки на коленях, на миг закрыла глаза, словно от невыносимой боли, но тут же распахнула снова - ни секунды напрасно. Смотреть на него, вглядываться, запоминать. Увидит ли еще? А если да - его ли?..
Люциус слушал приговор так и не опустив ни гордо поднятой головы, ни взгляда. А когда, уже под занавес, посмотрел на жену, Нарцисса выходила прочь из зала суда и не оглянулась.[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:45:07)

[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]В день, когда Люциуса осудили, Нарцисса Малфой была унижена дважды, и оба раза по собственному выбору. Первый - когда протянула конвойным тяжелый мешочек с галлеонами, восполняя им нарушение служебной инструкции, и попросила дать ей возможность попрощаться с мужем. Второй - когда сама, безропотно, не дожидаясь то ли требования, то ли приказа, отдала им волшебную палочку. Та, что кичилась своей честью, своим происхождением, фамилиями, которые носила с достоинством с детства и сейчас, отринула все ради короткого смазанного прощания.
Словам было тесно, касаниям - больно, но поступить иначе Нарцисса не хотела и не могла. Когда жизнь рушится, действительно ли остатки гордости ценнее нескольких минут, купленных за унижение? Люциус не одобрил, наверняка не одобрил, но короткий жест его губ, не успевших поймать ее пальцы, врезался в память и она хранила его с тоской и нежностью.

Утешали Люциуса в тюрьме эти короткие объятия? Или лишь мучили навязчивыми воспоминаниями?
Не спросить. Он пресек ее аккуратную ласку, прижав кисть ладонью к плечу, и Нарцисса не смела двинуться дальше. Замерла, застыла, не требуя, не отбирая себе, не навязывая. Рано? Не время? Когда будет время? Когда, если они упустили год, но между ними и сейчас будто плещут ледяные волны Северного моря, бродят тяжелые серые туманы и висит мороком мелкая дождевая морось?
Она неслышно вздохнула и выпрямилась, подчиняясь. Быть может, для него все это и впрямь - слишком... Вряд ли он мог знать еще утром, что окажется свободен, в Азкабане новости не очень хорошо расходятся. Быстро, внезапно, неожиданно, и Люциус, придавленный ответственностью перед Темным Лордом, перед соратниками, перед целым миром, в который он вернулся, теперь вынужден соответствовать их ожиданиям. И ожиданиям супруги тоже. В ее силах не требовать от него хотя бы этого. В ее силах дать ему время, на которое не расщедрятся ни Темный Лорд, ни опостылевшие гости, что очевидно задержатся здесь надолго. В ее силах стать его убежищем... но примет ли это он?

Нарцисса бережно вложила трость в его с готовностью раскрытую ладонь и с долей растерянности в щемящем сердце смотрела, как Люциус ласкает черное гладкое дерево, отпустив ее руку. Словно вернувшийся с войны рыцарь осматривает семейную реликвию, дабы убедиться - все по-прежнему, так, как он и оставлял когда-то. Все здесь ждало его послушно, покорно, безропотно. Пусть даже он имел все шансы никогда не вернуться.
Кисть ее все так же лежала на его плече, почти не подрагивая. Недвижима, мягка и спокойна, лишь ненавязчиво напоминая о присутствии Нарциссы. Кто знает, каких усилий ей стоило не прижаться губами к его виску, не всхлипнуть над самым ухом, не упасть к нему на колени, не обнять, не приникнуть всем телом и не потребовать защиты от собственных демонов страха, отчаяния, одиночества. Она не сделала ничего из этого, отчасти возвращая Люциусу право решать и властвовать, которое она несла в этом доме целый год, отчасти из опасения не суметь остановиться, если даст волю слезам то ли счастья, то ли разочарования.

- Во Франции. - Как будто ничего не случилось, обычные каникулы. Нарцисса старалась выдерживать и тон голоса ровным, спокойным, не позволяя эмоциям прорваться в обволакивающую тишину засыпающего особняка. Дома, полного чужих людей, пока хозяева ютились в дальней гостевой спальне, не самой просторной, не самой уютной. - У него был очень тяжелый... год. У всех нас. Драко и сам хотел уехать, я подумала, что смена обстановки ему будет полезна. Он должен вернуться в конце августа.
Тяжелый год, который каждый провел в своей тюрьме. Люциус - в Азкабане, Драко - в тисках наложенного на него обязательства, сама Нарцисса - в плену пустого дома и в путах прежде уважаемой, а ныне опороченной фамилии. Вероятно, ее ноша была самой легкой из всех трех, но обесценивать ее перед Люциусом не хотелось. Она берегла их попранную гордость и былое могущество как сокровище, утерявшее свою ценность, но все еще дорогое как память, и не была готова от него отказаться. Слишком много когда-то для всех них значил род Малфоев. Слишком ясно она помнила, как легко звучное сильное имя обращается в труху.
Андромеда, наверное, посмеялась бы над ней - та, что предпочла любовь имени и семье. У Нарциссы, кажется, сейчас не было ни того, ни другого.

Она сделала несколько коротких тихих шагов, обходя кресло; ладонь соскользнула с плеча Люциуса по тугому бархату обшивки, легко тронула его волосы и сорвалась в пустоту, чтобы почти сразу подняться к груди Нарциссы и лечь на серебряный кулон с зеленоглазым драконом - подарок Люциуса еще со школы. Сегодня утром будто что-то подсказало надеть именно его. Если бы все остальное решалось так просто... 
Она не повернула головы, устремила взгляд вдаль, туда же, куда смотрел ее муж все долгие минуты одиночества, тоже чувствуя себя живой лишь наполовину, перенимая его боль.
- Но если ты хочешь, можем послать сову и Драко приедет раньше.
Не лучшая идея, когда в твоем доме поселился Темный Лорд, а положение Малфоев в обществе и (что, вероятно, даже важнее) в его глазах шатко, несмотря на помощь Снейпа и все-таки убитого Дамблдора, пусть и не тем, кому это было поручено. Нарцисса сама едва не сказала "если Темный Лорд захочет", исправившись в последний момент, но не допустив в голос и тени сомнения. Это было бы ударом для Люциуса, это он и сам додумает, поймет. Пусть хотя бы будет уверен, что его жена нисколько не колеблется, говоря о том, кто будет принимать решение о досрочном возвращении их сына. Мальчика, сломленного непосильным для ребенка грузом, которому так нужен отец. И ей... о, Мерлин, ей так нужен муж.

Нарцисса обернулась к Люциусу, любуясь его профилем, сжимаясь внутренне от всего остального - осанки, растерявшей горделивость, истончившихся спутанных волос, заострившихся скул, темных омутов под глазами. Узнает ли Драко в нем того, кем прежде так восхищался, на кого стремился быть похожим? Узнает ли Люциус своего избалованного, взращенного в любви и роскоши мальчика, похудевшего и посеревшего, будто пропитавшегося страхом и паникой, который так и не смог выговорить убивающее заклятие в лицо Дамблдору? Время, драгоценное время, пусть оно будет у них обоих, чтобы дать им возможность стать снова собой хотя бы отчасти.

Она медленно присела возле кресла Люциуса; тонкий шелк платья укрыл дорогой паркет и собрался мягкими складками у ее каблуков. С нежностью провела пальцами по его рукаву на предплечье от запястья до локтя, другой рукой невесомо оперлась о край сиденья возле его бедра. И затем подняла глаза, посмотрела снизу вверх в его лицо, пытаясь поймать встречный взгляд.
- Люциус, тебе нужен отдых. Пойдем в наши комнаты. Пожалуйста.
Жалость боролась в ней с негодованием, жажда сделать хоть что-то - с беспомощностью. Из тюрьмы невозможно вернуться в нормальную жизнь по щелчку пальцев, однако Нарцисса понятия не имела, чем может помочь, если даже ее присутствие, казалось, тяготило его. Словно бы не он вернулся в родной дом, а она попала к нему в камеру, и всю ее радость сейчас пожирают ненасытные дементоры, неупокоенные призрачные фигуры с пустыми лицами.
Люциус Малфой вышел из Азкабана... и принес Азкабан с собой.

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:45:26)

[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]Разумеется, нет. Нарцисса не ждала всерьез, что ее муж захочет видеть Драко немедленно, что, несмотря на очевидную тоску по сыну, готов будет выдернуть его из хрупкого рая и снова с головой погрузить в ад - тем более, зная о случившемся. И все-таки почувствовала облегчение, когда Люциус едва не перебил ее в ответ. Пусть их мальчик получит передышку, пусть еще месяц-другой будет заниматься тем, чем и должны дети на каникулах. Страшное время, лишающее школьников простого счастья... Доведенная до абсурда идея, возглавленная тем, кто внушает куда больше страха, нежели уважения. Запретные мысли, преступные мысли. Ни у кого, кто сейчас устраивался на ночь в Малфой-Мэноре, их нет. У Нарциссы нет тоже.

Темный Лорд спас Люциуса, без него Люциус не вернулся бы из Азкабана, без него Люциус не попал бы в Азкабан, лишился бы там рассудка и умер, потому что - нет, магическая тюрьма не место для него. Он был принцем, идущим по краю бездны, заигрывал с ней, смеялся над ней, коллекционировал ее дары и не верил всерьез, что расплата настигнет его и будет сурова. Он всегда выигрывал - удачливый, красивый, самоуверенный, избалованный, взращенный в убеждении, что владеет целым миром. Он был аристократ до кончиков ногтей, под стать своему фамильному особняку, под стать длинному, хоть и не особенно разветвленному родовому древу, уходившему корнями в семнадцатый век только в Британии и в неведомую древность еще до нее. Великолепное сочетание красоты, чистоты крови, богатства, осознания собственной непогрешимости и тяги к порокам... Могла ли Нарцисса устоять, если была едва ли не единственной в школе, к кому он относился иначе, ставя ее рядом с собой, а не ниже, как всех остальных? Могла ли воспротивиться, если тоже была призом в его игре с жизнью, и ей льстила эта роль?

"Твоя," - лукавая, но счастливая улыбка на губах. Приятная тяжесть искусно выделанного серебра, два ярких изумруда в драконовых глазах - красиво и дорого, но не слишком. Вопреки расхожему мнению, Нарцисса полагала, что чрезмерная кичливая пышность лишь убивает хороший вкус, роскошь может быть сдержанна, а уместность - мать стиля. Кулон был прелестен и был именно тем, что ей хотелось получить от Люциуса перед ее последним годом в Хогвартсе, когда его уже не будет рядом.
И хорошо, что не кольцо и не на помолвку - рано, ни к чему торопиться. Невеста без жениха, школьница без возлюбленного, на седьмом курсе она чувствовала бы себя посмешищем с кольцом на пальце, не видя месяцами того, кто это кольцо ей надел. Люциус наслаждался свободой от Хогвартса, учился управлять поместьем, вступал в полноценно взрослую жизнь, а она оттачивала искусство аккуратно водить за нос увивавшихся вокруг юношей. И в качестве кавалера на рождественский бал, а потом и на выпускной выбрала самого неприметного из них. Того, кто менее всего посчитал бы ее согласие за обещание чего-то большего, зато, очаровательно стесняясь, осыпал ее комплиментами, неутомимо учился танцевать, лишь бы соответствовать ей, и пару раз вступился за нее, когда кто-то из поклонников не смог удержать себя в руках и рамках приличия.

От кого ее защищали тогда, она уже не помнила. Зато помнила этого славного Фоули (его дед недолго был министром магии в двадцатых годах и он был чистокровен, на этом очевидные достоинства заканчивались), его несчастно-влюбленный взгляд на их с Люциусом свадьбе и как дрожали его руки, когда он осмелился пригласить счастливую невесту на дружеский танец.
И еще - помнила, как хотела пошутить в ответ Люциусу. Что-то вроде "буду надевать всякий раз, как окажусь на грани искушения"... Помнила, как иногда, возвращаясь мысленно к этой счастливой сцене из прошлого, жалела, что сдержалась.
А теперь, невольно содрогаясь, порадовалась этому - что бы ни помешало ей тогда, какое бы предчувствие ни мелькнуло, заставляя придержать язык, оно уберегло Люциуса от этого воспоминания сейчас, когда нужно менее всего на свете.

Нарцисса была красива, богата, одинока - одинока целый год, пока ее муж сидел в Азкабане, неудачник, преступник, посмешище. Сколько раз за это время она должна почувствовать искушение, чтобы поддаться и забыть, кому принадлежит? Сколько раз могла переступить через школьные обещания и подарить свою любовь и нежность кому-то другому, кто окажется более дальновиден и не станет рисковать ими, нарушая закон? И что представил бы себе Люциус, если б всерьез думал, что этот подарок символизирует лишь вынужденную верность, не имеющую ничего общего с ее искренним желанием быть с ним рядом?
Когда он, лаская пальцами кулон, окунулся в их чудесное прошлое, нисколько не омраченное глупой детской шуткой, и его губы едва заметно сжались, словно перед улыбкой, Нарцисса опять замерла, даже дыхание задержала. Ну же... Это было, Люциус, это были мы, и это все еще мы, если только ты позволишь, себе и обоим позволишь. Не сон, не фантазия, а теплые, светлые воспоминания, которые создавались юношеской любовью, потом переросшей в зрелую. Разве не это нужно тебе сейчас, когда твоя душа, твой дом и весь мир вокруг погрузились во мрак?

Ощущение бездны, взглянувшей ей в лицо и спугнувшей призрачное, почти невесомое ожидание чего-то хорошего, нахлынуло за мгновение до его реакции. Но к открывшейся правде Нарцисса все равно оказалась не готова - слова пощечиной, правда ледяным душем заставили ее задохнуться от растерянности, возмущения, негодования... смирения? Она снова сдержалась, но лишь потому, что не нашлась с ответом, любой из возможных был полной бессмыслицей и опять ставил Малфоев под удар. Разве они, как щедрые хозяева, не должны предоставить самому важному гостю лучшее? Разве жаль им своих просторных комнат для Повелителя? Разве не заслуживает он такого обращения после того, как вытащил разочаровавшего его Люциуса из Азкабана? Разве Нарцисса не счастливая хозяйка и жена, получившая обратно своего, пусть и потрепанного, мужчину?..
Милость Темного Лорда заслужить непросто, и Малфои снова были у него в долгу, расплачиваясь последним, что у них оставалось.

Но... Люциус, о чем ты думал, когда, ничего не сказав ей, отдал такое распоряжение? Что было бы, реши она искать тебя в своих... не-своих покоях? Люциус, что еще ты оставил в Азкабане вместе с волей к жизни, любовью к жене, самим собой?..
Она отшатнулась, ловя стеклянными глазами его взгляд, отмечая в нем боль, но почти не реагируя; пальцы на сиденье кресла, так рвавшиеся к нему еще недавно, коротко скользнули прочь, увеличивая расстояние до касания. Хотела спросить, сказать, упрекнуть... слов не было, будто вымерли. Какой в них толк, если уже ничего не поправить, если реальность уже утекла сквозь пальцы - еще до того, как Нарцисса достала бережно хранимую трость и бросилась искать своего привыкшего к одиночеству мужа?.. Поэтому ты бежишь от нее, Люциус? Поэтому жаждешь уединения, стыдясь смотреть ей в глаза?..

Нарцисса помедлила, прежде чем вложить пальцы в его ладонь - недолго, но достаточно, чтобы, быть может, наказать его. И тут же об этом пожалела, но было поздно. Изящно, с достоинством, она выпрямилась и, будто извиняясь за сомнения, удержала его руку в своей.
- Я была. - Голос спокойный, ровный; она все еще Малфой и все еще цепляется за поруганную честь, хотя даже святая святых, собственная супружеская спальня, отдана в жертву, сожрана смертью. - До самого конца, пока все не разошлись. Они устали, Люциус, они все еле на ногах держались, а от сытных блюд их потянуло в сон. В трапезной никого. - "Или не веришь?" - Я еще помню, как принимать гостей в этом доме.

Она лукавила, но совсем немного. Правда заключалась в том, что, когда она уходила, за столом оставались двое. Самые крепкие, самые выносливые, самые жадные до удовольствий, которых были лишены целый год. До вина из погребов Малфой-Мэнора, до вкусной еды, которую не сравнить с тюремной баландой, способной лишь не дать умереть с голоду. До женщин... Ни один из них не осмелился бы не то что прикоснуться, а даже намекнуть супруге хозяина, что был не прочь провести с ней время, если б не был пьян, одуряюще счастлив, и если бы сам хозяин не исчез в неизвестном направлении, оставив свою красавицу-жену услаждать чужие взоры. Нарцисса изящно перевела их внимание на новую бутылку и друг друга и исчезла из зала до того, как они снова переключились бы на нее, осоловело зевающие, но все еще удерживающие нить разговора. Сейчас их обоих развлекало вино (а, быть может, уже и сон), и Нарцисса не чувствовала себя нарушительницей правил - в конце концов, оно тоже в определенном смысле Малфой. Последним, что она слышала, уже выходя прочь, было предложение перенести банкет в одну из спален дабы с удобством расположиться на диване и кровати вместо жестких стульев трапезной, и посчитала себя свободной от гостей окончательно.

Мысль о тех, кто сейчас лихо праздновал освобождение, заставила ее смягчиться. Она накрыла руку Люциуса снизу другой ладонью, погладила и мягко сжала, невольно чувствуя, как высохла, огрубела его кожа, как отчетливо стали ощутимы костяшки пальцев.
Среди тех, кто гордо именовался Пожирателями смерти, были различные, очень различные личности, но никто из них не был настолько чужд Азкабану и сопутствующим ему лишениям, как Люциус Малфой. Даже ее кровная сестра Беллатриса - и та, казалось, с куда меньшим ущербом пережила многолетнее заключение... хотя тоже была из хорошей семьи, избалована и привычна брать от жизни все, несмотря и вопреки. Удача отворачивалась от Люциуса нечасто, но, будто посчитав его своим должником за исход Первой магической войны, спустя шестнадцать лет все же отреклась от него и позволила с головой погрузиться в ужасы и грязь, на которые он прежде взирал свысока, искренне полагая, что его это не коснется. Уберегут статус, друзья и контакты в нужных сферах, интриги и ложь, наконец, деньги, много денег. Никто из людей, наводнивших сейчас Малфой-Мэнор, не падал с такой высоты, как Люциус. И Нарцисса чувствовала, что не вправе упрекать его и отбирать у него последнее, на что еще он мог рассчитывать, лишившись абсолютно всего, - ее заботы и любви.

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:45:40)

[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]Его - вероятно, нет. А тебя, Люциус? Тебя она тоже не должна ненавидеть?
Ты выбрал девушку, привыкшую к самому лучшему - избалованную и требовательную, несмотря на кажущуюся невинность. Ты выбрал королеву и был королем рядом с ней все эти годы. Ты царствовал даже среди чистокровных, что уж говорить про остальных - богатый, могущественный, изворотливый и уверенный в своей удаче, имеющий множество друзей и еще больше тех, кто от тебя зависел. И она блистала рядом с тобой - всегда в лучших нарядах, в дорогих тканях и мехах, в драгоценностях, которые ты дарил ей, и... ни разу, практически ни разу тебя не подвела. Ваш брак был крепок, как сталь, а любовь вы подпитывали оба, ценя друг друга.
И теперь ты ее, свою королеву, ту, что ждала тебя год, не позволяя никому сказать о тебе ни единого плохого слова, заставляешь быть гостьей в собственном доме? Ютиться в гостевой спальне, сидеть в трапезной на месте, нисколько не почетном, узнавать о твоих распоряжениях последней, когда на кровати, в которой она проснулась утром и возле которой до сих пор лежит недочитанная тобой книга - лежит целый год, потому что она запретила ее убирать, - уже, возможно, расположился почетный гость?

- Люциус, прошу тебя. Я с ним тоже согласна, его взгляды мне близки, ты знаешь, но его жестокость... и эта черная метка... Ты не думаешь, что такая близость к Темному Лорду может повлечь за собой неприятности?
Он хмурился, уговаривал, приводил множество весомых доводов "за" и какие-то смешные, нелепые "против", целовал ее и заставлял позабыть о разговоре на время, а потом все же вернулся домой с черной змеей на предплечье, чрезвычайно гордый собой. Вступить в общество Пожирателей смерти для волшебников знатных родов казалось престижным и очень верным решением. Лорд Волан-де-Морт, возглавлявший его, мастерски жонглировал наболевшим, обещал чистокровным привилегии, которых им так хотелось, и неудивительно, что многие молодые люди отправились за ним, включая и старшую сестру Нарциссы. И Люциуса.
Пожалуй, именно в этот период в их союзе ненадолго поселился разлад.

И теперь Нарцисса как никогда прежде жалела, что не сумела настоять на своем и убедить мужа держаться на некотором расстоянии от Волан-де-Морта.
И - как никогда прежде давила в себе негодование, понимая, что просто убьет того, кого так долго ждала, если позволит себе упреки, в которых уже нет никакого смысла. Он решил, он распорядился. Она его жена и обязана повиноваться. Так было, так есть... пусть так и будет. До тех пор, пока смерть не разлучит их.
- Знаю, - тихо выдохнула Нарцисса, не споря. - И благодарна ему.
Люциус сжал ее руку с жадностью, и впервые с момента его возвращения она почувствовала, что он действительно рядом. Холодный, отстраненный, не желающий ее прикосновений, избегающий ее до такой степени, что даже не посчитал нужным сообщить о переменах в доме, он наконец-то был возле нее, он наконец-то, пусть совсем на чуть, оттаял, будто приоткрывая дверь для ее любви, которая болела внутри нее, не в силах найти подход к Люциусу. Держи, держи так. Держи еще крепче. Не допусти, чтобы вместе с комнатами вы лишись друг друга. Дешево стоит ваш красивый и успешный брак, который вы так ценили и которым гордились, если долгожданная встреча окажется менее важной, чем простор спальни и ширина кровати.

Нарцисса медленно покачала головой.
- Нет. Думаю, ему все понравилось и он остался отдыхать. Уже очень поздно. Последними уходили... - она назвала имена тех двоих, что старательно налегали на вино, а теперь храпели вдвоем в одной спальне, не в силах расстаться. Завтра они, возможно, и не вспомнят, что недвусмысленно намекали миссис Малфой составить им компанию. А мистер Малфой, возможно, и вовсе никогда об этом не узнает. - Скорее всего, трапезная уже прибрана и...
Она вскинула глаза на Люциуса, осекшись. Он все-таки хочет уйти? Проверить лично? Считает, что жена лжет ему в лицо, в то время как она же сама и спровадила часть вернувшихся узников в гостевые спальни, лишь бы соблюсти правила этикета этого дома? Что за безумие?

- Тот, кто выдержал в Азкабане год, потерпит и еще час-другой. Если ему есть, куда возвращаться. Но, Люциус... - Нарцисса помедлила, разрываясь между желанием выпустить его руку, отступить на шаг назад, и еще большим желанием шагнуть ближе и, наконец, обнять. Дать ему почувствовать, понять, осознать - она ждала его, она скучала по нему, она готова быть рядом, хочет быть рядом... если только ему это всерьез нужно. Если его жест, которым он сжал ее ладонь, правдивее и честнее, чем все эти мгновения до, когда он тяготился ее навязанной заботой, отвыкший, одичавший. Если дементоры не высосали из него то, что всегда принадлежало Нарциссе, а теперь она никак не могла в нем найти. Она договорила лишь после долгой паузы, за которую еще раз погладила его кисть, а потом опустила одну руку, разжала другую, готовясь разорвать прикосновение, если он того пожелает - всего лишь легкое движение пальцев, Люциус: - Ты хочешь уйти не потому, что рассчитываешь снова побыть в одиночестве? Без меня?
Если так, пусть скажет ей прямо. Пусть не бежит от нее, как за ужином, пусть, наконец, будет честен. Нарцисса не станет принуждать его, не будет искать его общества, объятий, касаний. Его любви. Нарцисса... постарается понять. И за предстоящую одинокую ночь в еще одной гостевой спальне оплачет осколки своего счастливого брака. Потому что если ее муж все еще нуждается в уединении после года, проведенного в Азкабане, ей больше нечего ему дать.

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:45:57)

[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]Не стоило так явно... лгать и льстить? Искренне верить? Просто пытаться поддержать?
Нарцисса сама не могла найти ту грань, которая отделяла первое от второго, второе от третьего. И не понимала толком, что именно вложила в свои слова, просто в тот момент они показались ей верными. А теперь - не знала, куда деться от взгляда Люциуса, в котором читала непонимание, едва ли не обвинение, удивление, растерянность. Те слова любая жена должна сказать своему мужу, вернувшемуся с войны или из иных тягот пусть даже полуживым, но... Люциус Малфой, скорее, вернулся почти мертвым.
"Останусь," - она выдохнула ему в унисон, только почти неслышно, и камень, давивший ей грудь, упал к его ногам.
Когда-то Люциус, оправдывая свое имя, сиял ярким пламенем, факелом, заставляя других завидовать, преклоняться, восхищаться. Сейчас... Нарцисса едва могла разглядеть тусклый уголек под гнетом безграничной тьмы, выевшей его нутро почти до основания. Она не представляла, что ему пришлось преодолеть в Азкабане и каких усилий стоило признаться, что он еще нуждается в ней. Но и ей это услышать, почувствовать, было тоже необходимо. Оба они словно стояли по краям пропасти у тонкого опасного мостика, и Нарцисса не могла двинуться дальше, не получив знак, что ее путь, полный риска, оправдан хотя бы его ожиданием.

Сестра... о, Мерлин. Она чуть нахмурилась, отрицательно покачала головой. Белла исчезла из зала почти сразу за Темным Лордом, испарилась, ничего не сказав хозяйке, и та ничуть не пожалела об ее отсутствии. Когда-то она была почти примером для Нарциссы - сильная, энергичная, с кипящей в венах чистой кровью, бесстрашная властительница чужих судеб и душ. Черный огонь во плоти, старшая и во всем первая. Теперь... Нарцисса ее скорее боялась, нежели любила. Первая магическая война открыла в Белле мрак и слепое поклонение, Азкабан свел ее с ума, а когда Темный Лорд вернулся - ее фанатизм достиг невиданных вершин. И пусть даже Беллатриса старалась по-своему заботиться о Драко, о племяннике, для младшей сестры давно уже ее правда не была истиной во всем. И уж конечно, она ни за что не променяла бы на нее Люциуса.
- Думаю, она тоже соскучилась по мужу.
Теплоты, впрочем, в голосе Нарциссы не было. Была лишь задумчивость, и на миг будто туман набежал на глаза. Супруг Беллы, Рудольфус Лестрейндж, тоже был освобожден Темным Лордом сегодня и тоже праздновал свободу вместе с остальными. Вот только... он провел в трапезной куда больше времени, чем она, и не был особенно обеспокоен отсутствием Беллы. Странно.
Обсудить бы это с Люциусом, но он... он просто...

Просто... что? Внутри все натянулось тонкой струной, как будто сейчас, именно сейчас Люциус впервые был готов сказать что-то всерьез имеющее значение. Не потянуться нехотя обратно в опустевшую трапезную, не подчеркнуть очевидное, не выплюнуть горькую иронию, едва ли похожую на его обычные - бывшие обычные - колючие фразы, а сказать о том, что творится у него внутри, и к чему Нарцисса безуспешно пыталась подобрать ключи. Она замерла, боясь спугнуть его откровенность, такую хрупкую, такую драгоценную; ловила отрешенный взгляд, надеялась угадать слова в дыхании, искала в исхудавшем лице, заострившихся скулах, горько сомкнутых губах истину, которую он пытался обрести в своих мыслях.

А потом он сел обратно в кресло, припал к ее запястью лбом, и Нарцисса сломалась. Переломилась под коленями, делая шаг к нему, лишь бы удержать его ослабевшие пальцы в своей ладони. Внутри нее все оборвалась следом за теми нитями, что помогали Люциусу держаться - делать вид, что держится, - гулко, больно. Она упала коленями в пол возле его ног, чуть слышно всхлипнула и свободной рукой порывисто обняла его плечо, а затем голову, притягиваясь ближе, касаясь губами его виска в безотчетном желании никогда, никогда больше не видеть так явно, что он совершенно без сил. И одновременно - испытывая острую болезненную благодарность за то, что теперь она наконец-то может быть той, кем и хотела с самого начала. Кем и была целый год, храня все, что только могла хранить для него, начиная с фамильной трости и заканчивая книгой на тумбочке у изголовья. Кем он не позволял ей быть, пока она не вынудила позволить, злясь за чертову спальню и приказ, способный поставить ее в неловкое положение.
Неужели Нарцисса в своем самозабвенном ожидании зачерствела за этот год настолько, что привыкла к одиночеству, и теперь готова царствовать без мужа, готова требовать больше, чем давать?..

- Прости меня, милый, - шепот над самым ухом; ее горячее дыхание обжигало кожу. Пряно-цветочный свежий аромат ее духов мешался с запахом его волос - сырого холодного камня, морской соли, невозможности быть человеком. Губы задели верхний край уха, пальцы, пахнущие прошлым и свободой, горько теряли тонкий букет дорогого парфюма в его спутанных, кое-как собранных в строгий хвост прядях, и ей было не жаль, ничего не жаль, кроме него самого. Поверженная королева возле поверженного короля, но пусть все королевство пылает, пусть костры взвиваются до небес - ей больше нет дела. - Люциус, прости. Мой дом, моя спальня, я сама - там, где ты.
Двумя руками, как могла, она обнимала его склоненную голову и сглатывала горечь, пропитываясь ею - и своим обессилевшим мужчиной, едва живым, но бесконечно любимым.

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:46:12)

[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]Все было не так, как прежде - до Азкабана, до этих ужасных дней, месяцев в пустом доме, до падения Люциуса с высокого пьедестала лучшего среди равных. Все теперь иначе - переломилось, исказилось, отразилось в кривом зеркале. Привычные жесты превратились в чужие, обрели иной смысл, иную наполненность, и Нарцисса растерянно отмечала одно, другое, третье... будто из ее прошлой жизни, но ставшее другим.
Прежде он вздрагивал, когда она касалась его, лишь от страсти - спустя столько лет брака они все еще могли разжечь друг друга, пусть и без былого пыла. Прежде он ронял голову ей на руки скорее от досады, сетуя на чью-то глупость, недальновидность, скудоумие, словно бы больше не мог их выносить и искал шутливой защиты. Прежде он удрученно молчал лишь если Драко расстраивал его - оценками ли, шалостями, неподобающим поведением. Прежде он обнимал Нарциссу с нежностью или желанием, но никогда еще она не чувствовала себя его внутренним стержнем, без которого ему не выстоять - будто он держался за нее, не отдавая себе в этом отчет. И никогда его холеные красивые руки не были такими неловкими, будто позабывшими, что на этом свете ему еще есть, кого обнимать.
И все же - лучше, чем ничего.

- Знаю, - еле слышно отозвалась Нарцисса. - Я знаю, мой дорогой.
Слова утешения рвались следом, но она не могла найти среди них подходящие, раздраженно отбраковывая все варианты как нелепые, бестолковые, откровенно абсурдные. "Все будет хорошо"? Не будет, и они оба это знают, потому что Темный Лорд сейчас обживает их спальню, а сами они - гости в собственном доме, опальные подданные. "Все наладится"? Едва ли, даже самая призрачная надежда должна на чем-то основываться, а искренней веры в будущее не было больше ни у одного из Малфоев. "Держись"? Но и эта то ли просьба, то ли мольба запоздала, потому что Люциус опустошен настолько, что Нарцисса невольно чувствовала, как черный страх, прежде сдерживаемый горькой радостью от его возвращения, расползается у нее внутри черной гнилью, будто пустивший в ней корни от его объятий.
"Мне тоже жаль, так жаль..." Тебя, Люциус, и твою негасимую боль, которой конца-края не видно. Себя-глупую, наконец-то сделавшую выбор между гордостью и любовью. Этот нелепый мир, в котором так просто потерять все по мановению чьей-то руки, но в котором приходится жить - не душой, так телом. Настоящего и будущего, в которых Малфои - проигравшие, чья сторона ни взяла бы верх.

Она искала слова, но те пришли неожиданно и совсем другие, полные уверенной силы, которые... впрочем, наверняка были таким же призраком, как и все остальные. Но в отличие от остальных - прорвались и обрели твердость, всколыхнувшуюся в груди у Нарциссы, и она внезапно и с долей растерянности ощутила их почти физически. И не смогла сдержать - ни их, ни ту уверенность, которую обрел ее голос на несколько секунд, пока ее пальцы медленно расплетали черную атласную ленту в его волосах.
- Ты больше не вернешься туда, Люциус Абраксас Малфой. Никогда.
Устыдилась, умолкла. Что она хотела этим сказать? Попытаться навязать нелепую надежду? Дать понять, что верит в него? Или бесстрастно констатировать факт: опала Темного Лорда означает недолгую жизнь, за которую попасть в Азкабан повторно можно просто не успеть?..

Нарцисса коротко прижалась губами к виску мужа и вытянула из волос ленту, выронила ее где-то рядом, снова неглубоко запустила пальцы в тусклые, посеревшие, пыльные пряди, почти не чувствуя брезгливости. Это лишь грязь, это легко можно отмыть, а вот что делать с тем, что творилось у Люциуса внутри, она едва ли могла себе представить.
- Я обо всем позабочусь, милый. Подожди немного.
Обо всем ли? Какие распоряжения нужно отдать, что наколдовать, что сделать, чтобы вернуть Люциусу толику его самого - ровно настолько, чтобы ему хоть немного хотелось жить?
Мягко отстранившись, Нарцисса выскользнула из его рук; сжала предплечья, не убирая своих из его ладоней, словно бы продолжая объятие и обещая новое. А потом склонилась и, все так же не поднимаясь с колен, сняла с него обувь, аккуратно придерживая икры и будто подтверждая: ты никуда больше не пойдешь, Люциус; твое место - здесь... возле меня, как и мое - возле тебя. После целого года вдали друг от друга Малфои должны, наконец, быть рядом, смиряя гордость и привыкая жить по-новому, как бы им ни было тяжко. И если та, что прежде капризно морщила нос от складок на плохо проглаженном платье или крохотного почти незаметного пятнышка на рукаве, безропотно снимает с твоих ног ботинки в безотчетном желании дать тебе хоть немного почувствовать облегчение и заботу прямо здесь и сейчас, то и ты умерь свою боль и просто живи. Пожалуйста.

Она легко оперлась о его колено, вставая; отошла к ванной комнате и достала волшебную палочку, до сих пор лежавшую в узком длинном кармане, врезанном на бедре по шву ее платья. Вполголоса позвала эльфа домовика и распорядилась спокойно и ровно, словно ничего необычного не происходило в Малфой-Мэноре:
- Тинки, приготовь здесь ванну. И вещи из наших шкафов...
Голос ее недоуменно прервался, когда маленький, напуганный множеством требовательных гостей эльф затрясся и ненадолго закрыл глаза ладонями и ушами.
- Чуть попозже, госпожа, прошу вас. Мы не успеваем. Мистер Лестрейндж, он...
Нарцисса вздрогнула и выпрямилась, сведя к переносице аккуратные брови, и на какой-то миг сделалась отдаленно похожа на свою старшую сестру. Она никогда не была жестока по отношению к домовикам, воспринимая их работу как само собой разумеющееся и при этом необходимое. Не испытывала никакого удовольствия, наказывая их за провинности, и в целом относилась почти по-доброму - в отличие от Люциуса, не дававшего им спуску при любом удобном случае и искренне считавшего, что без жесткого обращения они обленятся и станут трудиться вполсилы. Однако сейчас она поймала себя на ощущении, что могла применить crucio и ничуть бы не пожалела. Направив палочку на эльфа, словно всерьез собираясь исполнить не произнесенную вслух угрозу, Нарцисса заговорила снова; голос ее не стал ни выше, ни громче, но буквально звенел от негодования, будто напитался тьмой из вымотанной души Люциуса. И хлестал несчастного домовика каждым словом как тонкой гибкой послушной владельцу плетью.
- Кто твой хозяин, эльф? Мистер Лестрейндж? Или мистер Малфой?! Немедленно, я сказала - сию же секунду. Ванну, полную до краев, и все остальное, что может понадобиться. Поменять белье на кровати - на наше белье. Вещи переложить в шкафы в этой комнате, все самое необходимое. Подать вино, выпечку, мясо, фрукты, все свежее и на лучшей посуде. И шоколад. Живо.
Эльф исчез, едва она договорила, - не дожидаясь, когда с конца ее волшебной палочки сорвется заклинание, которого Нарцисса еще никогда в жизни не использовала; в ванной комнате раздались тихие быстрые шорохи и звук льющейся воды.

Не поворачиваясь, она замерла возле двери в ванную комнату, заставляя себя успокоиться, почти усилием воли разжимая напряженные пальцы на теплом дереве волшебной палочки. Заметит ли Люциус в ней что-то похожее на Беллатрису, которую он ненавидел и презирал? Решит ли, что она распустила домовиков за время его отсутствия и те перестали подчиняться? Или посчитает, что даже чертовы эльфы потеряли к нему всякое уважение, раз осмеливаются перечить?..
Нарцисса обернулась и медленным шагом вернулась к мужу. Но глаза на него подняла лишь в самый последний момент.

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:46:26)

[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]I want to hide the truth
I want to s h e l t e r you
But with the beast inside
There's n o w h e r e we can hide

Ждать счастливого возвращения на год назад было бы наивно. Верить, что можно вот так просто обернуть настоящее прошлым - нелепо. Надеяться, будто Азкабан не оставит шрамов на душе и теле того, кто был слишком хорош для этого проклятого места - откровенно глупо. Нарцисса не ждала, не верила и не надеялась. Она, казалось, была готова увидеть своего мужа исхудавшим и грязным, запаршивевшим и растерявшим всю мягкую холеность, которую она так любила прежде. Была готова, что тело его теперь лишь отдаленно похоже на то, что помнят ее руки и губы. Была готова, что обезвоженная, высохшая кожа потрескается и эти трещины заполнятся чернотой, отмыть которую будет непросто. Была готова даже, что физически не испытает к нему поначалу ничего, кроме жалости и бесконечной печали... Но не к тому, что ей пришлось увидеть.

Подняв глаза на Люциуса, Нарцисса не изменилась в лице, хотя взгляд ее с ненавязчивой цепкостью успел отметить изможденную худобу, бледность истончившейся кожи, выпирающие кости, что прежде были незаметны у человека, который хоть и бережется излишней полноты, все же не отказывает себе совсем во вкусной пище. Ничто из этого не казалось страшнее, чем его внутренние раны - те, что были незаметны взгляду, но неизменно прорывались в голосе, движениях, жестах и фразах, даже в этом убивавшем поначалу стремлении оттолкнуть ее, будто храня нетронутым горькое одиночество. Физические недостатки меркли в сравнении с тем, что Нарцисса едва узнавала своего мужа сердцем, едва могла достучаться до него. Горячая вода, бережный уход, вкусная еда - все это легко вернет узнику Азкабана прежний облик... Но не излечит опустошенную душу.
И не смоет с предплечий уродливых последствий слабости, которая в магической тюрьме вполне могла почитаться за силу.

Темные кроваво-красные рубцы показались Нарциссе чем-то лишним, чужим, - словно, раздеваясь, Люциус успел испачкать предплечья и сейчас достаточно лишь стряхнуть...
Ее будто ударили по лицу - хлестко, наотмашь, и кровь тут же отлила от щек и губ, а глаза сделались огромными, растерянными и отчего-то наполовину безумными. Прозрачная чаша с водой, над которой она ворожила несколько месяцев назад, только что упала снова, разбилась вдребезги снова с оглушающим звоном, а потом еще раз, еще, еще. Жуткое пророчество - она искала его, призвала его, - теперь скалилось ей в ответ неровной, кривой усмешкой рубца вместо рта.
- Нет, Люциус, - голоса нет, лишь губы шепчут, с трудом шевелятся, неловкие, непослушные. - Нет.
Нарцисса опять вскинула на него глаза, медленно наполнявшиеся слезами, которые удержать уже не могла; всмотрелась пронзительно и требовательно, то ли упрекая, то ли умоляя о чем-то, и снова, не в силах смириться, будто надеясь, что вот сейчас, сейчас все это исчезнет и все станет как прежде - как минуту назад, но не хуже, пожалуйста, нет, - впилась взглядом в незаживший шрам на правой руке. Неловко потянулась к нему, выронила из ослабевших пальцев волшебную палочку - попыталась убрать в карман и не смогла; та упала с тихим стуком на пол и откатилась к ножке кресла, но Нарцисса не обратила внимания. Ее начало трясти еще до того, как она дотронулась до руки мужа, до тонкой бледной кожи рядом со вздувшимся рубцом, щедрым королевским росчерком под приказом о казни, - мелко, потом сильнее; бледные пальцы, вмиг сделавшиеся ледяными, пытались коснуться запекшейся крови, уродливого нароста, и не могли, беспомощно плясали в воздухе.

Смерть в Азкабане не была редкостью; она вольготно жила в старых просоленных стенах и часто навещала своих гостей. Одни умирали от истощения, отдав все свои воспоминания о счастье и радости заботливым безлицым тюремщикам и просто переставая есть. Другие - от собственной дерзости, получая в награду поцелуй, вытягивавший душу. Третьи просто сходили с ума и было уже не столь важно, живы они или мертвы. И всех трех исходов Нарцисса боялась, всех трех исходов подспудно ждала для Люциуса и отчаянно цеплялась за надежду, что все они минуют его.
Одного не учла. Сознательного самоубийства. Слишком далеко этот вариант был от Люциуса Малфоя - такого, каким она его знала, каким любила, с каким прожила больше двадцати лет и лет счастливых, что бы кто ни думал на этот счет.
Погрузившись в безотчетный ужас, она на время забыла про разгневавшего ее эльфа, про Темного Лорда, про гостевую спальню, раз за разом мысленно наблюдая, как с оглушающим звоном взрывается об пол стеклянная чаша, как ее осколки полосуют вены на руках, как кровь течет рекой, будто вода, и Люциуса Малфоя больше нет, нет, нет...

...Тихий ненавязчивый стук в дверь ванной изнутри прорвался реальностью - там все готово.
Ничего не видя от стоявших в глазах слез, Нарцисса моргнула, медленно поворачиваясь, и соленая влага, которой не хватило места под веками, тяжелыми крупными каплями сбежала по ее щекам. Две слезы сорвались с подбородка - одна под ноги, другая на платье, на грудь возле серебряного кулона.
- Пойдем, - ей удалось протолкнуть слово сквозь сдавленное горло и удержать готовый хлынуть поток слез. Удалось повернуться к мужу спиной и дать себе еще несколько мгновений на то, чтобы собраться. Удалось умерить нервную дрожь и даже сделать шаг.
Не удалось лишь сделать его достойно.
Каблук неловко подвернулся, лодыжку перехватило болью; покачнувшись, Нарцисса удержала равновесие, но беспомощно всхлипнула, вскинула руку и прижала запястье к губам, словно запечатывая себя.

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:46:43)

[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]"Не плачь"... Поздно. Она выплакала все глаза за этот год - то представляя его смерть в одном из трех вариантов, то от безысходной жалости к нему, то от безысходной жалости к себе и острого ощущения одиночества, когда, просыпаясь в широкой постели, машинально искала его руками, телом, двигаясь на его половину, и не находила.
Привыкнуть к его отсутствию было сложно. Нарцисса постоянно ловила себя на мысли, что нужно посоветоваться с мужем, спросить у него что-то, рассказать, просто прикоснуться, в конце концов, и постоянно одергивала себя, напоминая: его нет, нет рядом. И неизвестно, будет ли когда-нибудь еще.
Привыкнуть к его возвращению тоже было непросто - и прежде всего потому, что Люциус разительно отличался от того, с кем она прощалась перед Азкабаном, на кого смотрела в зале суда, ради кого шла на унижение, лишь бы продлить муку расставания.
Привыкнуть к шрамам на его руках казалось невозможным вовсе. Как, куда, почему этот безумный мир позволил себе измениться, чтобы человек, беззастенчиво властвовавший над жизнью своей и чужой, решился на такое?! Что вынула из него чертова тюрьма, раз он напрочь забыл, что здесь, в Малфой-Мэноре, его жена хранит в памяти его облик, подспудно ищет его рядом и безнадежно ждет, не в силах предать память о нем?

Нарцисса качнула головой, все еще дрожа, сжавшись под его руками. Медленно убрала запястье от губ, кое-как отерла ладонью щеки и с усилием несколько раз вдохнула - глубоко, длинно, прогоняя душившие ее слезы и сжимавший горло спазм. Посмотрела вверх, моргнула, словно вынуждая соленую влагу на ресницах то ли высохнуть, то ли спрятаться обратно. Обхватила себя за плечи, будто мерзла, поверх его рук. Она не собиралась плакать при нем; слово себе дала, что не будет - еще до того, как нарушила его одиночество, ввергнувшись в гостевую спальню, гонимая тоской по нему. Что бы она ни увидела, что бы Люциус ни сказал ей - не собиралась. Как, вероятно, не собирался сводить счеты с жизнью и он... до какого-то момента. До того, о чем она наверняка никогда не узнает, потому что месяцы, проведенные в Азкабане, сейчас затерялись в черной бездне в его душе, и у Нарциссы не было туда доступа.

- Не буду. - Она, наконец, нашла в себе силы ответить, забирая палочку из его пальцев. Дрожь еще была слышна в голосе, но в теле почти не чувствовалась - лишь где-то глубоко, комком из страха из слез, до которого Люциусу было не дотянуться... если только он не припас еще какого-нибудь жуткого сюрприза, кошмарного подарка для любимой супруги из долгой поездки.
За время с его возвращения Нарцисса все сильнее понижала планку своих ожиданий. Сначала она наивно считала, что все страшное позади вместе с Азкабаном. Потом верила, что достаточно лишь приманить его лаской, и он отзовется. Еще позже - недоумевала и злилась за отданную Темному Лорду супружескую спальню, не зная, что эта потеря едва ли не самая незначительная из всех за сегодняшний день. Следом - готовилась увидеть его без одежды и смириться. И вот теперь, кажется, наконец-то осознала, что разверзшаяся пропасть в его душе не имеет дна.
- Обещаю.

Нарцисса не будет ни плакать, ни говорить кому-либо, вот только... сама найдет в себе силы преодолеть шок, растерянность, резкий запоздавший протест. Этот шрам, затянувшийся тонкой кровяной коркой, не заживший, наверняка явится ей в кошмаре, в котором она потеряет Люциуса навсегда. Даже такого - потеряет.
Ты все еще сожалеешь об уютной просторной спальне, миссис Малфой?..
- Вода стынет. - Нарцисса заставила себя слегка встрепенуться - выпрямилась, качнула головой, разметывая волосы по шее и плечам, словно сбрасывая свою едва не случившуюся истерику. Все это подождет еще какое-то время, пока Люциус не уснет возле нее - чистый, сытый, быть может, слегка пьяный, уснет спокойно впервые за целый год. И тогда она даст себе волю, оплачет все то, что опрометчиво не оплакала заранее. То, о чем она надеялась никогда не плакать, даже подумать не могла, что придется. - Пойдем.
Голос ее немного окреп, но Нарцисса так и не обернулась, пряча от мужа глаза, не в силах посмотреть на него и дать ему увидеть на ресницах не скатившиеся по щекам соленые капли. Однако крепче взяла его за пальцы на своем плече и потянула вперед, за собой, едва заметно прихрамывая от еще не утихшей боли в лодыжке.

Ванная была далеко не так просторна, как их прежняя, но Нарцисса отметила это машинально, без тени эмоций - лишь бы ей было удобно сесть где-то рядом, лишь бы хватило места для того, чтобы помочь мужу привести себя в порядок. Пышная пена с лиловатым оттенком источала легкий цветочный аромат с терпкими свежими нотками, на вешалке висели темно-зеленый мягкий мужской халат для Люциуса и черный шелковый пеньюар Нарциссы; под ними у пушистого коврика для ног стояли две пары удобных домашних туфель. На тумбочке рядом - стопка полотенец; на полу у ванны - высокий пузатый кувшин с тонким длинным горлышком. Целая шеренга средств для тела и волос стояла в ряд на полочке у изголовья ванны над высоким табуретом с круглым жестким сиденьем.
Нарцисса коснулась шапки из пены кончиками пальцев, растерла невесомую мыльную взвесь, поднесла к лицу, вдохнула запах. Пион - хорошо... То, что сейчас и нужно. Она и сама не сделала бы выбор лучше.
- Садись в ванну, милый. - Она мягко обогнула Люциуса в тесной комнате, снова оказавшись ближе него к двери. И выскользнула прочь, аккуратно притворив ее за собой, но не до конца: - Я сейчас вернусь.

В самой спальне тоже происходили изменения. Дверцы шкафов открывались и закрывались, по воздуху перемещались аккуратные стопки белья и одежды, подушки на кровати взмывали в воздух, встряхивались, выползали из наволочек и упаковывались в другие - более белые, более качественные и дорогие, с вензелем в виде буквы М. Нарцисса придирчиво осмотрела три бутылки вина, стоявшие на столике, помедлила и взяла розовое, прятавшее свою нежность за зеленым стеклом и потемневшей от времени этикеткой, исписанной каллиграфическим почерком на французском языке. Откупорила при помощи несложного заклинания, налила в два бокала, поднесла один к лицу, внимая ароматному букету. Вину бы подышать несколько минут прежде, чем подавать его, но едва ли Люциуса сейчас волнуют такие тонкости. Да и ей самой пить совсем не хотелось - скорее, она стремилась показать, что готова разделить с ним трапезу, как и прежде.
Но до того, как вернуться, она подошла к зеркалу на стене и не менее придирчиво, чем выбирала вино, всмотрелась в себя. Поправила волосы, платье на плечах, кулон на груди. Аккуратно распушила подушечкой пальца слипшиеся ресницы; глаза чуть покраснели и губы слегка горели, но ничего страшного - главное, что она затолкала внутрь слезы, которых совершенно не нужно Люциусу. Оставалось надеяться, что ему нужно то, что она собиралась предложить. Убрав волшебную палочку в карман и взяв бокалы, Нарцисса вернулась в ванную комнату.

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:46:56)

Что произошло за те пять минут, пока Нарцисса выбирала и наливала вино, пока придирчиво рассматривала себя в зеркале, пока исправляла мелкие недочеты, чтобы вернуться к супругу чуть более привлекательной, чем раньше? Что вообще могло произойти за пять минут?..
Она растерянно вздрогнула, быстро окинула взглядом ущерб от брызг (и халат, и пеньюар теперь были в ошметках пены и частично мокрые), растерянно всмотрелась в Люциуса, выглядевшего так, будто он только что чудом не утонул, а вода в ванной остыла и находиться в ней ему было крайне не комфортно. Но спросить, побеспокоиться, позаботиться не успела - его вопрос разом отсек все, что она могла и хотела сказать.

- Нет. - "Да."
Второй бокал, который Нарцисса захватила для себя, и прежде был уместен лишь отчасти, а теперь показался омерзительно лишним, и она поставила его на тумбочку возле стопки полотенец - поставила чуть более резко, чем собиралась. Хрусталь тонко звякнул, соприкоснувшись с твердой поверхностью, будто возражая.
- Это всего лишь вино, милый. Я подумала, что оно не будет лишним.
Голос ее звучал негромко, с привычной мягкостью - так же, как и раньше, как год назад, как десять, пятнадцать, двадцать лет назад. Нежный, вежливый, словно бы чуждый повышенного тона, чрезмерных эмоций, бранных слов и криков. Казалось, она полностью взяла себя в руки после срыва, полностью овладела собой и больше не допустит ничего, что утяжелит его ношу еще больше. Ничего такого, что станет дополнительным камнем на его шее, что вынудит Люциуса, едва пережившего Азкабан, утешать женщину, которая весь этот год спала в теплой чистой постели, ела досыта и не подвергалась разрушительному воздействию дементоров, портя себе нервы исключительно по собственной воле и выбору.

"Мы празднуем, Люциус. Мое новое замужество. За человеком, которого я почти не знаю."
Гадкие мысли, черные мысли. Если бы она могла, она бы вышвырнула их из головы и из себя, чтобы никогда не думать. Если бы могла... простить его за сознательное желание умереть. Несправедливо - как она может судить, если никогда не была в Азкабане и не представляет, какие нужны душевные силы, чтобы выжить там и остаться собой. Но ощущение, что смерть была для него желаннее мыслей о ней, взгрызлось и не отпускало. Как и еще одно, сопутствующее ему - Люциус искренне верил, что Нарцисса любит его не достаточно, чтобы безнадежно ждать годами и не устроить свою свободную жизнь как-то иначе и с кем-то другим, к собственному удовольствию.
Ее добровольная жертва была нелепа, и Нарцисса понимала это прекрасно. Ее ожидание не имело под собой никакой рациональной основы. Ей даже попытки прорицания не давали ответа, что он может вернуться, жалкие способы узнать будущее у сваренного кофе, чаинок и воска, будто они всерьез могут что-то знать. Любая, почти любая женщина на ее месте перестала бы ждать и жила бы... жила так, как получалось бы жить. Возможно, встретив другого человека, который смог бы взять на себя заботу о ней, еще совсем не старой, ухоженной и более чем привлекательной, и о Драко, которому не хватало отца. Возможно, наслаждаясь одиночеством, посвятив себя какому-нибудь хобби - благо, денег Люциус оставил ей более чем достаточно на любые прихоти и капризы. Возможно, даже подав на развод и обретя полнейшую свободу для... чего угодно. Но она ждала, потому что просто не могла не ждать.
Люциус был ее первой серьезной влюбленностью, первой настоящей любовью и при этом - рациональным выбором, по счастью совпавшим с чувствами. Всю ее жизнь он был рядом, начиная с того памятного бала на пятом курсе, когда она десять раз отказала тому, с кем должна была бы пойти, и с первого раза дала согласие другому, с кем почти не общалась прежде. И безграничная привязанность Нарциссы к мужу помогла им обоим пройти через Первую магическую войну, через долгие судебные процессы после, через возвращение Темного Лорда, так яро рассчитывавшего на своих прежних последователей. Неужели теперь ее не хватит?..

С тихим вздохом она присела на табурет в изголовье, направила волшебную палочку на бокал, который держала в руке, и заставила его левитировать над правым краем ванной, будто предлагая - возьми, если хочешь. Ладонь освободившейся руки положила Люциусу на плечо, слегка обнимая; скользнула по плечу к шее, под волосы, несильно нажала пальцами, выискивая напряжение, аккуратно выдавливая его из тела.
- Милый, попробуй немного расслабиться. И позволь мне тебе помочь. Сделать воду горячее?..
Поддернув рукава выше локтей и отложив палочку, Нарцисса намылила губку и вернулась ею туда, где прежде прикасалась пальцами, вынуждая мужа наклонить голову вперед и позволить ей властвовать, наконец, над его измученным, отвыкшим от простых удовольствий телом. Губка сочилась пеной, с нежным нажимом массировала сначала шею сзади, потом плечи и лопатки.
Платье наверняка будет испорчено, но Нарциссе не было до этого дела. Ни до чего больше не было. Лишь бы тот, кого она любила больше двадцати лет, снова стал собой хотя бы отчасти. И лишь бы ей не было так черно и неуютно внутри от осознания, что она ему не верит, и думает, что однажды определивший для себя смерть важнее всего остального когда-нибудь вернется к этому.[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:47:13)

Миг - и вода в большом пузатом кувшине с тонким горлышком из теплой сделалась горячей. Другой - и кувшин взлетел в воздух, медленно переместился к дальней части ванной, замер, а затем наклонился; дышащая паром струя пробила высокую шапку ароматной пены и разлилась под ней блаженным теплом. В помещении стало жарче, запахло горячей влагой, будто подхлестнувшей благоухание пиона. Непривычное ощущение - в прежней ванной комнате воздух дольше оставался свежим, не разогревался от воды, но сейчас это казалось уместным. Пусть жарко, пусть пар клубится, лишь бы Люциус отогрелся после года, проведенного в промозглых стенах из сырого камня, насквозь пропитавшегося холодом морских волн, жесткостью соли.

- Скажи, когда будет достаточно. - Одной рукой Нарцисса дирижировала кувшином, другой - Люциусом, наслаждаясь его реакцией.
Власть, которой она прежде пользовалась аккуратно и не слишком часто, сейчас струилась сквозь ее пальцы мыльной пеной, растекалась забытым удовольствием под его кожей и дарила недолгий покой. Ужасы пережитого года словно бы отступили под ее касаниями, притихли и дали Люциусу передышку, пока он, не сдержав короткого стона, отдавался в ее руки, от которых еще совсем недавно бежал. Нарцисса чувствовала это почти физически и лелеяла сладкое "все, что захочешь, любимый" где-то возле исстрадавшегося в разлуке сердца, не смея произнести вслух из страха спугнуть свой успех, отвлечь мужа и снова утерять то, чего так долго добивалась сейчас.
Он откинулся назад, перетянул ее руку под ключицу, повелел спокойно и ровно, и от тона его голоса у нее внутри все всколыхнулось, заныло, требуя Люциуса Малфоя обратно - аристократа, господина, имеющего право и берущего, которому ей нравилось подчиняться, рядом с которым она хотела быть спутницей и супругой, сделав выбор, быть может, даже раньше, чем он.

Тщетно - шаг вперед, два назад, будто в танце. Но, окрыленная его голосом и словами, Нарцисса не поддалась на запоздавшее "если".
- Я делаю только то, что хочу, Люциус. Ты же знаешь. - Мягкий шепот над его ухом будто поцеловал в висок, скользнул словно кончиком языка по самой кромке уха, дразня и обещая, пока шелк платья на ее груди пропитывался грязью и влагой с его волос, пачкая и ее в ужасах Азкабана. Губка двигалась все с той же нежной силой - по ключицам и под ними, снизу вверх по шее, сквозь светлую жесткую щетину, оставшуюся от наспех подстриженной бороды, будто лаская под подбородком усталого льва.

- Цисси... - Нотт снова тянулся к ее губам, пытался удержать рядом, едва не применяя силу всерьез, удерживаясь лишь разумом. - Ну подожди.
Она ускользала, выпутываясь из его рук, то улыбалась, то хмурилась, то будто бы пугалась случайных свидетелей и все отворачивала лицо, избегая поцелуев - те были быстрыми, украдкой, будто ворованными, и Нотт никак не мог понять, в какой момент все поменялось. Когда очаровательная девушка, заставившая его обратить на себя внимание, нежная и при этом восхитительно-царственная, как капризный цветок, обернулась коварным вьюнком, который вился вокруг и не давался в руки, лишь заманивая обманчивой далекой прелестью. Или всегда была, а он глупо повелся, считая ее младше, невиннее, искреннее? Прежде она вроде бы с удовольствием проводила с ним время, прежде они целовались пусть не слишком долго, но сладко; он был первым, кто сорвал с ее губ ласку, невольно гордился этим и с каждым разом все больше терял голову, желая еще и еще... А теперь он делал за нее домашнюю работу по тем предметам, которые она не любила, и довольствовался редкими встречами наедине, получая в награду разве что легкие касания губ и недолгие объятия.
- Вспомни хотя бы тот реферат по Истории Магии... неужели я не заслуживаю поцелуя, убив на него несколько часов, пока другие ходили в Хогсмид?! - Нотт начинал злиться и попытался взять себя в руки, зная, что Циссе это не нравилось. Снова обнял, придвигаясь на диване ближе, снова потянулся к ней, желая вернуть недавнее прошлое, когда главным в паре был он, а вовсе не она. - Не стесняйся, никто не увидит.
- Я не стесняюсь, Крис. - Нарцисса снова отвернулась, и его губы неловко ткнулись ей в волосы. - Я просто не хочу.
- Но почему? Один поцелуй моей девушки...
- Я не твоя девушка, Крис. И я делаю только то, что хочу.
Если б это не звучало с нежностью, за которую он принимал жалость, Нотт наверняка взбеленился бы, разорвал это подобие отношений и попытался забыть Нарциссу Блэк... что сейчас, пока он сгорал от негодования и любви, бросила мимолетный взгляд на приоткрытую дверь в комнату мальчиков, отмечая на ней высокую, хоть и не слишком явную тень Люциуса Малфоя, и улыбнулась уголками губ.

- Нет, он... там, где ты его оставил. - Снова укол, снова напоминание: сейчас и омут памяти, и все личные вещи Малфоев находятся во владении Темного Лорда. Что-то домовой эльф, конечно, перенес в шкафы и тумбочки здесь, но полностью переехать в гостевую спальню им было невозможно. Тем более, что омут памяти, как и еще несколько личных вещей, хранились под магической защитой и эльфам было строго-настрого запрещено к ним прикасаться. Нарцисса помедлила, прежде чем продолжить, будто нехотя. - Давай заберем, - попробуем забрать, - его завтра, охранные чары можно навести и здесь.

Рука ее дрогнула, пальцы сжались на губке, выдавливая пену - та струилась по груди Люциуса вниз, растекалась тонко на помутневшей воде. Снова Темный Лорд, снова это безумие, от которого не скрыться, не спрятаться, но от которого она хотела избавить мужа хотя бы на несколько часов. Чтобы он помылся, поел, поспал, искупался в ее ласках как в тихой гавани и хоть немного восстановил силы, прежде чем завтра снова с головой окунуться в страшную реальность. Нарцисса легко потерлась щекой об его ухо, снова принялась водить губкой по телу, дотягиваясь до правого плеча и пользуясь этим, чтобы обнять Люциуса со спины. Еле слышно вздохнула, когда память услужливо воскресила перед мысленным взором воспоминание - июнь прошлого года, тихий вечер незадолго до важной миссии, которую муж должен был исполнить в министерстве для Темного Лорда.

Он ласкал ее в ванной долго и неторопливо, пока она, откинув голову назад, на его плечо, тихо вздыхала в ритме его ласк, иногда прихватывая губами шею, скользя подушечками пальцев по обнимавшей и дарившей ей удовольствие руке, мягко подаваясь бедрами навстречу его нежности - пока не стиснула их и его пальцы, выплескивая стон на его влажную теплую кожу, вжимаясь спиной в его грудь и наслаждаясь каждой клеточкой тела, обоих тел.

Если бы Нарцисса не вспомнила это сейчас, если бы Люциус не подхлестнул ее память и желание своим "и здесь тоже", так похожим на веление того мужчины, каким он был чуть больше года назад, она не решилась бы. Не решилась все с той же чувственной неторопливостью позволить губке и руке, ее сжимающей, соскользнуть с груди вниз, под линию воды - к животу и еще ниже. Не напрямую, задержавшись сначала на линии ребер, потом под ними, но двусмысленности здесь уже не было места.[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:47:30)

Она и не ожидала. Ни слишком многого, ни хорошо знакомого за двадцать с лишним лет "как обычно". Пожалуй, и сама бы мало что смогла дать своему мужу сейчас - тело будто деревенело изнутри, почти физически удерживая тяжелый груз обрушившейся горькой радости от его возвращения. Чувства замирали в осознании, что Люциус Малфой изменился, с трудом выкарабкавшись из-под обломков собственного счастья, которое состояло из столь многого. Почет, высокое положение, полезные связи, благосклонность Темного Лорда, даже свобода в собственном доме, самоуважение - все утекло мелким песком, смыто в безвременье, уничтожено. Сейчас у него осталась лишь доведенная до отчаяния семья да звонкое, бесполезное богатство, которым он не может пользоваться всласть, потому что это не принесет радости, только снова напомнит о потерянном.

Нарцисса ласкала его, но тело ее не отзывалось, лишь разум. Разум, уверяющий, что доставить своему истосковавшемуся по неге мужчине удовольствие очень легко - руками, губами, всем, что есть в ее распоряжении, что ему так нравилось прежде. Вкрадчивые осторожные касания, нежность, которой он не знал столько времени. Любовь, зовущая напомнить, как бывает, как было - прежде, как может быть еще. Открыв для себя телесные наслаждения, Малфои предавались им с чувством и со вкусом, хоть и не возводили в абсолют, упиваясь многими удовольствиями наравне с физическими. Но сейчас, пожалуй, Нарцисса отдала бы много... если бы нашла, что отдать кроме сына, мужа, жизни... лишь бы все проблемы решились хотя бы частично банальным сексом.

Медленно, не прерывая ласк, словно бы и в самом деле не произошло ничего особенного, она вернулась губкой на его живот и выше, а потом и вовсе отложила ее на бортик. Отстранилась и неуютно поправила промокшее и испачканное платье на груди. В ванной было жарко, очень жарко, даже дышалось с трудом; Нарцисса провела запястьем по лбу, отводя наверняка потерявшие всякий вид влажные волосы и почувствовала на шее и лице тонкую неприятную пленку испарины. Лицо наверняка тоже все красное - она не любила жару, даже нечастые морозы зимой были приятнее испепеляющего солнца, хоть от них кожа и становилась похожа на некачественный шершавый пергамент.
В любое другое время Нарцисса уже вышла бы из ванной комнаты или по крайней мере настежь распахнула дверь, чтобы из спальни потянуло прохладой. Но не сейчас. Если таково желание Люциуса, если ему нужно побыть в этой душегубке, чтобы почувствовать себя лучше после целого года жизни... существования в сырых стенах Азкабана под ветрами Северного моря, она тоже потерпит. Лишь бы ей не сделалось дурно, все остальное легко приводится в порядок после.

Отбрасывая неприятную мысль, стараясь не обращать внимание на легкое головокружение, она щедро налила в ладонь шампуня. Помедлила, добавила еще немного, и запустила обе руки в мокрую сальную спутанную массу, которая прежде была шелковистой платиновой гривой ее слизеринского льва.
- Займусь твоими волосами, дорогой. - Слова опаздывали за действиями, чтобы тот, кто сейчас занимал тело Люциуса Малфоя, не успел возразить и снова озвучить, что ей неприятно.
Да, прежняя Нарцисса наморщила бы нос и со смехом отправила его мыться даже на четверть такого грязного, как сейчас, прежде чем позволить прикоснуться к себе. Но сейчас она нуждалась в Люциусе так сильно, что все остальное казалось несущественным. И кроме того, не могла отдать никому, даже ему самому, честь видеть, чувствовать, как под измученным пленником Азкабана, смывая его облик, проступает прежний Люциус Малфой - пусть не полностью, пусть поблекший и растерявший былой лоск, но все же... И не могла не принять в этом участие, потому что это казалось единственной возможностью быть с ним рядом, хоть немного успокоить и поддержать, дать ему понять не словом, но делом - в разрушенном мире у него еще есть чем дорожить, есть на кого опереться, есть в чьих руках расслабиться.
Нарцисса никогда не думала, что ее свадебная клятва быть мужу опорой и поддержкой обретет настолько буквальный смысл, но была готова следовать ей до конца.

Добавив в кувшин холодной воды, она наклонила его над ванной, проверила температуру рукой, а потом заставила его подлететь и наклониться над головой Люциуса. Первая серая едва поднявшаяся пена стекла в ванну; Нарцисса тут же вспенила шампунь снова, более удачно. Теперь ее пальцы погружались в волосы до самых корней, нежно терли, массировали голову, желая изгнать все изнуряющие мысли, всю боль, весь страх, что скопились за год тюрьмы. Мягко убрав предплечьем пену с его лба, чтобы та не попала в глаза, Нарцисса заговорила о том, что подспудно мучило ее весь вечер, но отступило за последний час.
- Надо написать записку Драко и отправить сову. Иначе он узнает о твоем побеге из утренних газет... и захочет вернуться домой.
Находиться в Малфой-Мэноре, прежде надежном убежище, было опасно. От подступающей дурноты и жаркого густого воздуха ледяной страх внутри дрогнул, расползаясь, и фраза получилась неосторожной, несмотря на то, что теперь... пожалуй, Малфоям следовало следить и за языком, и за мыслями даже в собственной спальне, в гостевой спальне - до тех пор, пока они не хозяева в своем доме. Возможно, что всегда. [icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:47:47)

  - Потом. - Она отозвалась почти неслышно, не желая прерываться - ни на ответ, ни на то, чтобы открыть дверь и окунуться в вечернюю прохладу после душной, жаркой ванной, в которой Люциус пытался создать условия, максимально далёкие от промозглой каменно-выстуженной камеры Азкабана. Соблазн был велик, но лучше закончить дело и уже потом... Нарцисса невольно представила, как стоит под прохладным душем, смывая с себя этот день, вечер, пот свой и Люциуса, запах тюремной камеры, привнесенный в Малфой-мэнор её мужем и осевший на тонком дорогом шелке платья, а сквозь него на белье и теле. А через мгновение рассталась с желанным образом, понимая, что не сможет себе позволить этого удовольствия - по крайней мере, в той степени, в какой хотелось. Просто потому, что не оставит так надолго Люциуса одного. Отчасти - повинуясь тяжёлой, неугасшей тоске по нему, которую было не утолить теми крохами внимания, на которые он сейчас был способен. Отчасти - из страха, что... Что? - Хорошо. Он будет рад получить от тебя весточку.

Возможно, так будет лучше, чем если Нарцисса извернется в письме, выгораживая Люциуса, оправдывая его невнимание к сыну усталостью, бесконечно важными делами, чем угодно ещё. Она была готова это сделать, хоть и считала, что Драко куда важнее получить письмо от отца лично, чем от неё, пусть даже её близость с сыном была иногда чрезмерной, а за прошедший год они почти научились стоять плечом к плечу без главы семьи. Но за этот же прошедший год она особенно ясно ощутила, насколько её мальчику необходим мужчина рядом. Отец был для него всем, муж - был всем для неё, но как расслабиться и возложить это бремя на Люциуса, который, кажется, даже себя самого нести не в силах?

Нарцисса вдохнула душный пар полной грудью, пытаясь прогнать головокружение и закончить начатое. Смыть вспененный шампунь снова, купая руки в волосах, становящихся опять мягкими, податливыми, и нанести кондиционер - с тем же, пионовым, ароматом. Чтобы окончательно изгнать запах камня, пыли и солёного моря, чтобы вернуть роскошной гриве Люциуса Малфоя блеск и гладкость, чтобы через какие-то полчаса, после того как она просушит их и расчешет, а потом быстро примет душ сама, зарыться в них лицом. Вдохнуть аромат пионов с терпкой ноткой запаха его чистой кожи, изгнать из головы все мысли и, как прежде, забыться возле него - не властительницей и хозяйкой, не вынужденно-сильной леди, что принимала сегодня под своей крышей величайшего тёмного мага и его могучую свиту, а маленькой женщиной, выплакавшей глаза по своему мужу, который вернулся домой после целого года вне родных стен. И на одну ночь, на несколько оставшихся часов просто насладиться его присутствием рядом - тем, чего она так долго желала, по чему так сильно скучала, о чем мечтала, не веря, замерзая в одиночестве в большой постели даже в самые жаркие из ночей.

  - Разумно, но слишком долго для юноши, который в сложный год был лишён отца, - мягко проговорила Нарцисса, не упрекая, не стремясь сделать Люциусу больнее, чем уже есть, но аккуратно напоминая: его ждали, хоть это выглядело сущим безумием, по нему безмерно скучали, и... Мерлин, она сама на месте Драко бросилась бы обратно тут же, боясь упустить даже минуту, даже миг, и едва ли их сын будет в такой ситуации размышлять, взвешивать за и против, уточнять и тянуть драгоценное время. - Ему так тебя не хватало, Люциус. Нам обоим не хватало. Хочешь ещё вина?..

Она наскоро вытерла руки и одним движением волшебной палочки подозвала второй бокал, заставив его левитировать чуть поодаль - чтобы не мешал, но чтобы Люциус, при желании, легко мог до него дотянуться. Соскользнуть бы с тяжёлой темы - их безграничной тоски, его вынужденного заключения, времени, проведённого вдали друг от друга. Но как, если самое больное и есть самое ценное? Прежде семья Малфоев была одной из тех, на которые следовало равняться прочим. И если сейчас у них, потерявших статус, уважение общества, власть, мощь древнего имени, и оставалось что-то, чем следовало гордиться и чему остальным стоило бы завидовать, это прочность семейных уз и готовность сплотиться, как бы ни было тяжело, плохо, безрадостно. Пусть даже единственное, что у них оставалось - это они сами. Преданные, потерянные, загнанные в угол, запуганные и сломленные, но - вместе. Слабое утешение для тех, кто прежде не привык себе ни в чем отказывать.

  - Я надеюсь, ему позволят вернуться в Хогвартс в сентябре. Ещё целый год, он успеет наверстать все, что упустил за прошлый. У него... - голос Нарциссы чуть дрогнул, будто она сама не верила в то, что говорила. Но очень хотела верить. - Он так ещё молод. У него вся жизнь впереди...

Первая магическая война началась в то время, когда она сама была почти в возрасте Драко. Но её затронула напрямую гораздо позже - после того, как Люциус примкнул к Пожирателям смерти, хотя и этот момент она запомнила прекрасно, пусть и со смешанными чувствами, потерявшись где-то между негодованием и наслаждением. Они с Люциусом успели вкусить юность, утонуть в любви, поцелуях и ласках, ошибках и объяснениях, признаниях и открытиях. Несмотря на сложности, предательство Андромеды, лживые слухи и глупые пари, они... были счастливы. Сейчас оглядываясь в прошлое, она была уверена, что были - хотя тогда все виделось, чувствовалось, воспринималось иначе. Но Драко, куда ушла его светлая пора, толком не начавшись? Ему бы сейчас крутить романы, разбивать девичьи сердца, выбирать профессию, заводить и развивать полезные знакомства. Может, даже планировать свадьбу (нет, нет, он ещё слишком юн!). Не думать о трудновыполнимых миссиях, убийствах, не искать скользкий путь между жизнью и смертью, отвечая за  неудачи своего отца. Не чувствовать себя выдернутым из привычного течения событий, не видеть, как самое счастливое время проходит мимо, пока все остальные успевают им насладиться. Несчастный их ребёнок будто до дна пил чашу боли, заготовленную родителям, оказавшимся слишком изворотливыми и избегнувшими этой участи.

Судорожно вздохнув и сглатывая комок в горле (нет, нет, она не будет сейчас давать волю слезам), Нарцисса смочила полотенце в холодной воде и промокнула влажные лицо и шею, немного приходя в себя. Как выбрать нейтальную тему для разговора, на которой ей хватит самообладания держать себя в руках? Муж и сын, два её самых главных сокровища, оба под ударом, оба уязвимы до тонкого, сокровенного нутра, и она абсолютно бессильна защитить их.

- Скажи, когда будешь готов выходить. Я сполосну ещё раз волосы.
Голос получился ровным настолько, что Нарцисса отвела глаза от мужа, давая ему возможность домыться самостоятельно без оглядки на тревожащуюся наседку-жену, и в несколько лёгких взмахов палочки убрала мокрые пятна на халате Люциуса и своём пеньюаре.

За дверью в комнату все стихло - похоже, эльфы закончили работу, и гостевая, превратившаяся в их спальню, готова принимать хозяина. Как была готова Нарцисса встретить, наконец, мужа, а не пропахший солёной пылью призрак.
Но невольно она поймала себя на ощущении, что ей страшно. Страшно, что под этим чужим, одичавшим человеком ничего нет, все смоет в слив гостевой ванны, и Нарцисса Малфой снова останется одна.[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz]

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:48:03)

[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz] Нарцисса не ответила, лишь кивнула машинально - да, постараемся уберегать сына так долго, как только можно. От возвращения в дом, превратившийся в тюрьму. От убийств и смертей, мыслей о них ему хватило за весь учебный год. От... О, Мерлин, от разочарования в отце, потому что Люциус едва ли в силах держать тот образ, который был так значим для мальчика. Сильный, надменный, убежденный в своей неприкосновенности, властный и хитрый, всегда умеющий найти выход, вывернуться, выцепить пользу для себя, исказить факты как угодно, лишь бы получить выгоду... Таким он был. Таким Нарцисса любила его, уверенная, что только так и надо действовать, если это во благо семьи. Чёрное нутро, чёрное сердце, белая кожа - они подошли друг другу, создав из двух разных эгоизмов один общий, объединив свои индивидуальные цели в семейные, выстроив барьер между собой и остальными, допустив в узкий круг лишь тех, кто всерьез достоин их любви, крайне немногих. Они были элитой в глазах общества и, что не менее важно, в своих глазах. А что теперь?

Он, опорочивший имя, жалкий осужденный. Она, поблекшая в своем горе, изгнанная в гостевые собственного дома. Их сын, не оправдавший ожиданий, изгой когда-то обожавшего его мира. Великолепные Малфои, волосы - пепел, не люди - тени, прозрачные образы, жалкое эхо былого величия. Осталось ли еще что-то, в чем можно разочароваться? Хватит ли у Драко сил, чтобы перешагнуть через осколки последней надежды? Или он давно уже понял, что даже возвращение отца ничего не сможет изменить, и его статус золотого мальчика, элиты Слизерина, остался лишь в памяти, потускнел, оказался пустышкой под тонким слоем блестящей краски? Нарцисса не говорила с ним об этом. Не уверена даже, что хотела бы. Потому что и сама лелеяла горькую надежду, будто он еще во что-то верит, сможет восстановиться, что его действительно ждет будущее, а не жалкое прозябание, подобное их теперешней жизни. Слабость матери, не желающей смириться.

- Быть может, - эхом отозвалась она Люциусу, пытаясь стряхнуть с себя бессилие - то ли результат долгого пребывания в духоте, то ли эмоциональную опустошенность от того, что возвращение мужа совсем не было похоже на сцены, невольно разыгрывавшиеся в ее воображении прежде. Не время этому, все потом - пока еще есть силы держаться. Пока что-то глубоко внутри еще принадлежит ей, еще не контролируется Темным Лордом, еще находит утешение в том, что они вместе. В сложившейся ситуации и это - много. - Интересно, кто будет новым директором Хогвартса. Начнется новая эпоха... быть может.

Уже началась. В тот момент, когда Люциус не успел подхватить это злосчастное пророчество в Отделе тайн. Когда дал Темному Лорду повод отвернуться от прежде безгранично верного и надежного последователя. Когда вместе со стеклянным шаром разбилась вся их жизнь. И в этой эпохе едва ли Малфоев ждет что-то хорошее.

Она молча промыла еще раз его волосы, непривычно-длинные, тусклые, машинально списывая и цвет, и отсутствие прежней густоты, и пыльную бледность, которую ожидала убрать с помощью шампуня, на полумрак, влажность, собственную паранойю. Удержалась от того, чтобы прижаться губами к линии волос на виске и остаться так еще на какое-то время, маясь от жара и духоты, но пытаясь обрести хоть какое-то равновесие - в простоте жеста, в ощущении Люциуса рядом, в иллюзиях о том, что за дверью ждет их собственная спальня и все будет как раньше. И поднялась лишь когда он зарылся лицом в полотенце, чтобы принять на себя обязанность подать ему халат. Стушевалась, запоздало подумала о том, что надо было сделать пока он был в ванной, и решила не откладывать снова.

- Я кое-что забыла, милый. Посмотри на меня.
Забыла, как он, безгранично себялюбивый, восхищался ею и тянулся к ней. Забыла, как пробралась змеей под его высокомерие и пригрелась на груди, будто там ей самое место. Забыла, как нежилась в лучах его обожания, чувствуя себя королевой Хогвартса. И как легко, без всяких сожалений, сменила одну звучную и знаменитую фамилию на другую, будто в родном доме ей было не по чему скучать. И как они притирались друг к другу, учились вместе жить, и как поддерживали один другого, и как были счастливы, когда родился Драко. Как спорили, куда ему пойти учиться, как, отправив мальчика в Хогвартс, неожиданно для себя обнаружили, что мир будто опустел без него, и надо снова заполнять его собою; как открыли свои отношения будто заново. Как... они в последний раз были близки, и это казалось такой приятной обыденностью.

Ничего этого Нарцисса не нашла, заглянув в пустые, холодные, точно стеной отгороженные глаза своего мужа. Только промозглую морось, серые морские волны, ветер и соль. Она подняла палочку в дрогнувшей руке, сжала крепче, унимая неуверенность в движениях. Легкими взмахами и заклинанием сбрила неровно подстриженные волосы на его щеках, подбородке, над губой - прежде ей если и приходилось это делать, то нечасто, скорее в качестве игры, чем всерьез забирая себе эту исконно мужскую обязанность. И споткнулась взглядом о символы, прежде скрытые щетиной - черный, въевшийся в кожу намертво знак узника Азкабана. Отвела глаза, мягко коснулась подушечками пальцев бледной гладкой щеки.

- Так лучше, - слова вылетели раньше, чем она успела подумать, что теперь следует быть очень, очень осторожной в выборе фраз - каждую из них Люциус со свойственным ему остроумием, теперь превратившимся в нечто мрачное, безнадежно-черное, может вернуть обратно, сломав. Потому что нет никакого "лучше", потому что поруганную честь не вернет идеально выбритое лицо, потому что даже если Люциус Малфой обретет прежний облик, это ничего не изменит в его душе, на протяжении года подвергавшейся пыткам дементоров, униженной и втоптанной в ту самую грязь, которой он прежде брезговал даже касаться.

Возможно, это пройдет. Возможно, нужно просто быть терпеливой и дать ему время.
Но, обходя мужа со спины, аккуратно промокая его волосы полотенцем, подавая мягкий и плотный темно-зеленый банный халат, Нарцисса не верила в эту славную, милую нелепость, будто бы тоже стала узницей. И, приобнимая ладонями его плечи, выправляя на спину непросушенную спутанную гриву, которой еще предстоит заняться, чтобы Люциус обрел вид, схожий с прежним, подумала, что, вымаливая его из Азкабана, была не готова принять его любым. Сломленным, изменившимся, переставшим быть собой, постаревшим за год лет на десять, мало чем напоминающим мужчину, за которого она когда-то вышла замуж, уверенная, что сделала самый правильный выбор из троих Блэк. И хранить эту мысль тоже придется в себе. Как и легкую дрожь пробегающих по спине мурашек, глядя на черные, вытатуированные на шее символы.

Быстрый выдох судорогой перехватил горло; Нарцисса, крепче сжав пальцами его истончившиеся плечи, будто обнимая, прижалась любом к надплечью Люциуса, скрытому халатом. И обессиленно закрыла глаза.

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:48:20)

[icon]https://imgur.com/5dZHsi3.png[/icon][status]queen of broken glass[/status][nick]Narcissa Malfoy[/nick][lz]<div class="lz"><div style="padding-right: 0px; font-family: verdana; font-size: 10px; text-align: justify; line-height: 90%;"><a href="https://novacross.rusff.me/viewtopic.php?id=1655" class="link1";><b>Нарцисса Малфой<br>j. k. rowling's wizarding world</a></b><br><br> жена и мать, которая ждала <a href="https://novacross.rusff.me/profile.php?id=636"><b>его</b></a> из Азкабана<br><br></div><br></div>[/lz] "Соответствуешь." Как хотелось ответить с нежным высокомерием, игриво, подтрунивая над его неискренними сомнениями - словно целую вечность назад, когда он, прекрасно зная, что выглядит великолепно, делал ей комплимент. Отступал назад на полшага, позволял ей, элегантно-царственной, блистать и красоваться, ничуть не ущемляя при этом собственную стать.

"Мистер Малфой, вы сегодня необычайно элегантны, вам так идет этот глубокий черный с темной зеленью." - "Благодарю, миссис Малфой, я лишь хотел выглядеть достойно вам."
Шутки всегда хороши, когда знаешь, что можно смеяться свободно и безопасно, когда они не шатают уверенность в красоте, защищенности, равновесии. Когда мир незыблем, привычные устои тверды, а имя, что носишь как парадную мантию, сияет неприкосновенностью. Год назад, целую вечность назад, Нарцисса любила едкий юмор своего мужа и сама была не прочь бросить элегантную колкость в адрес... кого угодно. Почти кого угодно. Теперь смех застревал в горле, а то, что прежде было маленькой семейной традицией, кололось в ответ. Ни Люциус Малфой, ни его несчастная жена больше не соответствовали себе, друг другу, изменившейся реальности. Два блеклых образа, пародия на прежних хозяев.

Она не ответила, сглотнула с усилием. Затерялась в дурноте, головокружении, иллюзорности крепкого плеча рядом, своих сбывшихся надеждах и обманчивых мечтах, надругавшихся над реальностью. Усилием воли снова отогнала желание расплакаться. Будет утро, будет время, будет шанс обдумать, обговорить, спланировать, снова встать спиной к спине против остальных, охраняя свой утлый мирок - нелепые мысли, которые приходилось с усилием гонять в пустой туманной голове, лишь бы остаться тонким и крепким стержнем. Для него.

- Да. С этим тянуть нельзя. - Нарцисса с усилием отстранилась от мужа, подчинилась его мягкой настойчивости и собственному голосу разума, чувствуя свои пальцы высохшими ветками - слабыми, но цепкими, куда больше доставляющими досаду и раздражение, нежели всерьез способными удержать. Платье, прилипшее к груди от воды и мыла, а к спине - от пота, казалось тяжелой робой сродни той, в которой она увидела Люциуса сегодня. Забыть бы, но никогда. - Напиши Драко, поешь что-нибудь. Я тоже хочу, - "смыть с себя твою тюрьму," - ополоснуться. - "И надеюсь, что с тобой ничего не случится, пока меня не будет рядом. Снова."

Она оставила приоткрытой дверь в комнату - отчасти из-за потока свежего воздуха, разбавлявшего душную атмосферу ванной, отчасти из опасения за Люциуса, надеясь услышать, если что-то пойдет не так, - и, пока домовой эльф шустро и тихо убирался за ее спиной, аккуратно сняла макияж, стараясь не встречаться взглядом с отражением в зеркале. На сколько лет за последние пару часов постарела женщина, которую Нарцисса Малфой привыкла любить, лелеять, о которой с удовольствием заботилась? Она не хотела знать, под стать ли она теперь своему мужу.

Скинув платье с плеч, Нарцисса облегченно и брезгливо переступила через него, и лишь оказавшись под прохладными струйками, льющимися из старомодного душа в виде раскрытой пасти огромной змеи, облегченно выдохнула и закрыла глаза. Ее разгоряченное неприятное тело вздрогнуло от удовольствия под потоками чуть теплой воды, а туман в голове начал рассеиваться. Тише, тише... Все образуется. Как-нибудь. Никак. Но Люциус хотя бы дома. Живой. Живой, о, Мерлин, вопреки шраму на руке. Ей могли принести лишь его тело. Ей могли не принести ничего. И если Нарцисса еще может поддержать своего надломленного супруга, не привыкшего проигрывать так же, как и она сама, то сейчас самое время.

Она легко дотронулась губами до кончиков пальцев, помнящих прикосновение к гладкой коже на его шее, к темной уродливой метке заключенного, и струи воды на ее щеках смешались с парой оброненных слезинок. Или нет; проще думать, что нет. Пока еще нельзя.

Нарцисса быстро ополоснула волосы, вымылась, избавляясь от липкого неприятного ощущения на коже и вместе с ним - хорошо бы! - от готовности рассыпаться мелкими осколками у ног Люциуса. Ей стало легче; она поняла это отчетливее, когда вытиралась, просушивала несложным заклинанием волосы, расчесывала мягкие, почти не тронутые сединой пряди, втирала в лицо и веки тонкий слой крема, облачалась в шелковый черный пеньюар на бретельках и халат ему в комплект, словом - проделывала все те нехитрые манипуляции, которые всегда составляли ее вечер и предваряли сон. Сегодня - не одинокий, пусть даже и в гостевой спальне Малфой-мэнора.

Тихо вздохнув и окинув себя придирчивым взглядом, Нарцисса вернулась в спальню, одновременно стремясь туда и медля, трусливо оттягивая очередной момент осознания того, как все поменялось, и прежде всего - сам Люциус Малфой. Уютная, домашняя, готовая принять мужа в свои объятия, она невольно замедлила шаг у самой двери, опасаясь пошатнуть свое хрупкое, едва обретенное равновесие. Хватит с нее на сегодня неприятных сюрпризов. О, Мерлин, пожалуйста, она так устала. Она всего лишь хочет обнять Люциуса, прижаться к нему, как раньше, и отложить все проблемы до утра.

Отредактировано Narcissa Black (21-03-2020 01:48:34)